Она ведь решила работать на Эмануэля при любых обстоятельствах. С глазу на глаз со столь опасным Шаттихом она чувствовала себя спокойной, смелой. А здесь, среди безобидных, принаряженных ради праздника людей, она потеряла голову из-за каких-то случайностей. Если так и дальше пойдет, то дело будет потеряно и для нее и для Эмануэля; и прежде всего они потеряют друг друга. Марго дала себе слово не удивляться никаким сюрпризам, а твердо идти своей дорогой.
Она спохватилась, что пошла не в том направлении — налево; наверное, для того, чтобы удрать от той пары. На Паркштрассе она повернула обратно, иначе забрела бы в самый красивый район города — эта дорога мало гармонировала с томившим ее волнением. Вот кино «Марморхауз», еще вчера вечером они сидели здесь вместе в самом обычном настроении, хотя уже началась эта небывалая с сотворения мира неделя, — если к ней вообще применимы человеческие мерки. Полицейский, направлявший с высоты своего цоколя уличное движение и по нескольку минут дожидавшийся какой-нибудь несчастной машины, показался ей еще более нелепым, чем всегда.
Вот Сенной рынок, фонтан и в сторонке общественная уборная. Марго собиралась, минуя свой дом и чету Ландзеген, пройти вправо, в парк Монбижу. Но заметила сквозь решетку, что в парке много народу. Вряд ли Инга и Эмануэль будут прогуливаться среди «законных» парочек. И Марго решила снова пройти мимо своего дома.
Она чуть было не свернула в ближайшую улицу, ведшую к мосту, — этой дорогой она в старые добрые времена ходила к отцу. Как часто он стоял здесь под навесом и командовал своим штабом! Дочь начальника всюду пропускали беспрепятственно, а он тотчас же прерывал работу и выслушивал ее. Ах! как все переменилось! Отец в больнице. Но ведь он еще жив, он может выслушать ее, когда она придет. Марго заспешила. Тротуар был узкий, кто-то шагал ей навстречу; она посторонилась и задела плечом стену церкви св. Стефана.
Марго мысленно устремилась к отцу, умоляла его помочь ей. Как бы устроить, чтобы он позвал Ингу к себе и удержал ее от рокового шага?.. Но как найти ее, если она бродит с Эмануэлем неведомо где. Да и в городе ли они еще? Может быть, сбежали уже? Эмануэль из породы людей, которым ничего не стоит сбежать, а Инга из тех, кто не умеет сопротивляться… Марго была в таком смятении, что не заметила, какого здания коснулось ее плечо, и остановилась перед неожиданно надвинувшимся на нее порталом, по ступеням которого поднимались люди.
Она подняла глаза. Какой будничный вид! Точно с таким же выражением лица эти люди выходили бы из здания полиции, расположенного против церкви, и уж конечно с большим оживлением переступали бы порог ресторана «Немецкий очаг», находящегося на углу. Эта мысль скользнула в ее сознании лишь мимоходом. Марго окинула взглядом церковь, но от церкви на нее пахнуло той же обыденщиной, что и от всех прочих явлений и каждодневных компромиссов жизни. Молодая женщина с белой кожей, черными, но, увы, порой молящими глазами и вздернутым носиком торопливо прошла мимо. Чувством, нараставшим в ней сейчас, была ненависть.
Она ненавидела сестру: никогда еще до сих пор не находила она в себе силы для такой ненависти. Ведь по всему своему духовному складу Марго не допускала, что сестра может быть врагом. Что бы ни случилось, как бы неправа ни была сестра, как бы ни оттесняла она Марго, ни покушалась на ее долю счастья — Инга всегда была к этому склонна, — она все же оставалась сестрой и не могла быть врагом. Поэтому чувство, зародившееся в душе Марго, было гораздо большим, чем ненависть, — это было новое мироощущение. В жизни не существует настоящей близости, не существует ничего прочного; Мы судим вкривь и вкось о сестре, потому что мы слабы и нам стыдно разобраться даже в себе самих… Иначе мы открыли бы, что бродим в страшном одиночестве по бесконечной голой улице с запертыми домами, — такой узкой, что солнце лишь чуть-чуть касается самых высоких окон на одной ее стороне.
Марго и в самом деле давно уже шла по такой улице. И шла верным путем: старые предместья, старый мост, больница. Но вот неподалеку от моста на ту же улицу свернула еще одна фигура. Инга. Она лениво брела впереди, не замечая сестру. И все в ней было ненавистно Марго — и красота, и ленивая поступь, и то, что она была здесь и что она вообще существует, и, главное, букетик фиалок за поясом. И все это с каждым мгновением становилось невыносимее. Если бы в сумочке у Марго было оружие!.. Тут Инга обернулась, они подходили к мосту.
Слишком грациозное колыхание бедер прекратилось, Инга замерла, она была поймана и не знала как быть.