Кому это было знать лучше, чем Эману. Он хорошо разбирался в людях, это читалось в его добродушнонаглом взгляде.
— Но я вовсе не собираюсь жениться на фрейлейн Бауш, — сказал он, как будто ни с того ни с сего, отвечая на мысли Марго.
— А я думала… — пробормотала Марго.
— Вот, сударыня, как легко заподозрить человека в личной заинтересованности… — Эман говорил мягко. — Я оказывал услуги господину Баушу, ведь у меня есть связи в городских учреждениях. И сейчас же пошли слухи: «У него виды на дочку». Будто это уж такая блестящая перспектива! Дела у старика, скажу вам по секрету, пошатнулись.
Эмануэль уже давно корил себя за излишнюю подозрительность. Если Эман от него отступится, он будет совсем безоружен. И юноша сразу раскрыл ему суть дела: взрывчатое вещество наивысшей бризантности! После такого откровенного признания простая порядочность заставит Эмана включиться в дело. Эмануэль поведал и о том, какую враждебную, угрожающую позицию занял Шаттих, и о том, как он сам обратился к председателю «И. Г. Хемикалиен» — шаг рискованный, это он признавал, но суливший широкие возможности. Эман выразил свое мнение не сразу.
Он слушал с видом человека, умудренного житейским опытом, и отзывался то покачиванием головы, то кивком. Даже Марго почудилось, что за этим внушительным молчанием кроется нечто таинственное и что уж во всяком случае Эман посвящен во многое.
Наконец он пробормотал: «Гм, гм!» — как бы намекая, что надо бы действовать энергичнее: пойти в больницу и дожидаться там представителя «И. Г. Хемикалиен» еще недостаточно.
— Да, конечно, — подтвердил Эмануэль. — Ты хочешь сказать, что машина еще не пущена: нужен какой-то последний толчок. И я такого же мнения. Послушай, Эман! У меня осталось всего каких-нибудь восемь минут. Я должен встретиться в больнице с представителем «И. Г. Хемикалиен». Превосходно. Я — доктор Мартини, изобретение я привез из Англии. Все в порядке. Но кое-чего не хватает: конкуренции! Если выяснится, что англичане заинтересовались делом и поехали за мной следом — вот тогда клюнет! А то, хотел бы я знать, почему это «И. Г. Хемикалиен» станет распинаться из-за меня?
Эман все выжидал с тем же циничным и снисходительным видом.
— Так вот, ты наклеишь себе усы, — заявил Эмануэль, решивший играть напропалую, — и выступишь в роли английского капиталиста. Ты попросту ворвешься, когда я буду вести переговоры. Тогда и цена мне будет другая — на сто пятьдесят процентов выше. Что скажешь? А? Как по-твоему? — взволнованно спрашивал он. — Ах, да, кстати, — ты ведь говоришь по-английски?
— Да, кстати, я говорю по-английски, — повторил Эман.
Выражение его лица изменилось, оно стало холодным, жестким.
— Заметьте, сударыня, — обратился Эман к Марго, — что это не я сказал. Подобные авантюры совершенно не в моем духе. Я слишком хорошо изучил свет, чтобы быть тем, за кого вы меня принимаете, сударыня, — закончил он укоризненно.
Это было его единственное суровое предостережение. Он тут же переменил тон на восторженно-мальчишеский.
— А впрочем, гениальная штука! — задорно воскликнул он. — И надо же было такое придумать! Вот что значит талант! Жаль, что я не тот человек. Очень сожалею, что не могу на это пойти.
— Я действительно хотел склонить тебя на мошенническую проделку, — признался Эмануэль. У него только сейчас раскрылись глаза на истину. — Но я и сам мошенничаю, — сказал он, пожимая плечами. — Что поделаешь, если при известных обстоятельствах единственный выход — мошенничество.
Эмануэль не долго раздумывал над этим, он только спросил:
— А что ты мне посоветуешь, если не желаешь изображать английского капиталиста?
— Вот об этом-то я и хочу потолковать с тобой.
Эман был сама честность, само прямодушие.
— Работай!.. А пристраивать чужие изобретения предоставь другим, более оборотливым людям.
Это было сказано главным образом для Марго, хотя он и не смотрел в ее сторону. Но он прекрасно понимал, кто под него подкапывается. Неизвестно, соответствовал ли душевный склад Эмана его профессии, но одним несомненно полезным для нее качеством он обладал — острым умом, проникающим в мысли противника.
Марго действительно сказала мужу:
— Вот видишь. Точно такой же совет дал тебе и папа. Труд, связи или преступление? Что для тебя более приемлемо? Он только хотел, чтобы ты и связи попытался использовать. Но с этим надо покончить — не вышло. Предоставь связи господину Эману. Впрочем, у него нет для этого времени, — настойчиво уверяла она мужа.