Впрочем, оставалась еще одна возможность: не предал ли Шаттих свой собственный концерн обществу «И. Г. Хемикалиен»? За это во всяком случае ему пришлось бы расплатиться дорогой ценой. Но Эмануэль не сразу свыкся с мыслью, что такая важная особа может решиться на подобный шаг. Иначе он не обратился бы к председателю «И. Г. Хемикалиен», а изобличил бы Шаттиха, который вполне этого заслуживал. Он стал бы искать пути к высочайшим, невидимым вершинам собственного концерна. Он пробился бы к Карлу Великому… Но о таких вещах можно, разумеется, только мечтать.
Вместо того чтобы направиться к председателю, он неизвестно почему пошел домой. Марго собиралась уходить. Куда? Шаттих снова вызвал ее к себе.
— Это уж чересчур! — с раздражением сказал молодой супруг. — Что он о себе думает? При его и моем служебном положении! Он должен…
Но тут Эмануэль, так решительно охранявший свои права, вспомнил, откуда явился он сам, кем он стал теперь для Марго — и осекся.
Марго спокойно сказала, подняв на него большие нежные глаза:
— Не отнимай у меня моего Шаттиха! Ты ни за что не догадаешься, какую я затеяла игру с этим субъектом.
— Можно подумать, что ты намерена добраться до самого Карла Великого.
— Если бы только он мог нам помочь! — спокойно отозвалась Марго.
— И при условии, что он вообще существует, — внес поправку Эмануэль.
Это ее не поколебало.
— Да я его на дне морском сыщу. Шаттих, разумеется, тебя околпачил? — спросила она дружелюбно. — Впрочем, он, кажется, готов околпачить собственный концерн, так его взвинтило это изобретение.
— Ты тоже так думаешь? — Он очень удивился, однако добавил: — Это уже игра фантазии — чисто бабьей. Я не принимаю всерьез таких подозрений. Люди этого типа не гнушаются никакими средствами, но не пойдут туда, где заведомо могут попасться.
— Может быть, ты и прав, — сказала Марго. — Дай срок, я выясню, с кем он связался. Затем-то я к нему и иду. С председателем «И. Г. Хемикалиен» он еще не мог встретиться, тот в отъезде. Потому-то он с легким сердцем разрешил мне отправить письмо председателю.
— Ну и плут! А я как раз собирался поехать к председателю.
— Прежде чем ехать, всегда надо звонить. Вот ты, кажется, говорил по телефону с личным секретарем председателя: и подумай только — он тоже в отъезде.
— А с кем же я тогда говорил? — вызывающе спросил Эмануэль. Но тут же все понял. Он лишь досадовал на Марго за то, что она раскусила Эмана.
— Эман — мой друг, и нечего настраивать меня против него! — потребовал он ребячливо и даже топнул ногой.
Марго видела, что он близок к ярости — только потому, что готов заплакать. И она протянула ему руку. Эмануэль снова вспомнил о содеянном в больнице и, заглушая душевный порыв громкими возгласами недовольства, стремительно выбежал из комнаты.
Марго подумала: «Теперь он разыщет Эмана и накинется на него с кулаками. А потом опять помирится. Так мы и будем топтаться на месте?» И сошла вниз; но прежде чем направиться к Шаттиху, заглянула к его жене, Норе.
Эмануэль устремился в бар «Централь». И хотя до него было рукой подать, этого короткого пути оказалось достаточно, чтобы увидеть Эмана с головы до пят в совершенно новом освещении. Теперь Эмануэлю было ясно, что Эман — сотрудник отдела контроля. «Что же он, собственно, продает?» — допытывался его собственный тесть Бауш. Друзей и товарищей продает Эман!
Он, именно он говорил с Эмануэлем по телефону, выдав себя за личного секретаря председателя. «Только поэтому Шаттиху удалось меня околпачить». Что пронюхал Эман, о том сейчас же стало известно Шаттиху. Только ненасытная жадность главного директора, решившего овладеть бомбой, повинна в том, что за ней стал охотиться и этот пучеглазый сыщик. Ибо по дороге в бар Эмануэль мысленно увидел все, чего прежде не желал замечать в Эмане: выпуклые глаза, остренькое, беспокойное лицо, редкие волосы, даже чрезмерно яркий галстук. Вот такие субъекты и бывают сыщиками. Только Эман и мог выслеживать его в толпе сегодня, когда он искал Ингу. Это ясно как день, тут и доказательств не требуется.
Доказательство — разговор по телефону. Кто, кто же еще мог говорить с Эмануэлем вместо секретаря? А если он способен на одно, то мог сделать и другое. В ту минуту предательская роль Эмана была Эмануэлю так ясна, словно он никогда и не питал на этот счет никаких сомнений. Он раскусил своего приятеля лучше, да и много раньше Марго — в этом он был убежден. И не Марго же ринулась в бар «Централь», чтобы расправиться с Эманом.