Обостренное чутье Эмануэля говорило ему, что и сейчас кто-то за ним следит. Но возле кино была такая давка, что шпион вовремя скрылся, иначе Эмануэль поймал бы его. Он попробовал снова сделать крюк и пойти переулком, но на сей раз Эман не пожелал идти за ним, и сколько Эмануэль ни прислушивался, он уже не различал приглушенных шагов невидимки. Вскоре он понял почему. Сыщик вошел в бар раньше его. Он знал все! Эмануэль ускорил шаг.
В баре «Централь» все еще подвизался Мулле. Как раз в ту минуту, когда входил Эмануэль, посетители даже пытались выяснить, действительно ли Мулле безвыходно проторчал в баре весь день.
— Чем я был занят, куда отлучался, это, паразит, не твоего ума дело! — кричал он одному из своих собутыльников.
— Видно, накачивался в другом месте!
— Я был в шикарнейшем доме. У главного директора. Где он служит, не скажу, а звать его Шаттих. Впрочем, на кой черт мне сдался этот мерзавец? Я имел дело с одной дамой, ее муж как раз в это время спал.
— Мулле! — Эмануэль дернул его за руку. — Ты путаешь. Шаттих сегодня не спал. Мне это известно.
Эмануэлю не понравилось, что Мулле громко хвастает в своей компании успехом у дамы, с которой сам он, Эмануэль, сегодня завтракал — а потом изведал некоторые разочарования.
— Кто тут помянул Шаттиха? — спросил Мулле, однако без всякой запальчивости. — Мне ли не знать Шаттиха? Спекулянт, который прибрал к рукам весь мой капитал, мое наследство! — И тут он снова впал в исступление: — Обольстил мою мать, да и упрятал ее неведомо куда. И такие-то типы ходят нынче в рейхсканцлерах. Я его убью! — заключил он уже хладнокровно и деловито.
Эмануэль подумал, что спорить с Мулле не стоит.
— Это еще не дает тебе права болтать всякие глупости о даме, — ограничился он нравоучительным замечанием.
Этот тон пришелся не по вкусу Мулле.
— Вот еще! Разве я стану называть даму девкой! У меня на это глаз наметан.
Мулле стал невыразимо противен Эмануэлю. Грязные насмешечки, да и настоящая грязь, сползающая по лицу жирными каплями… Красиво же оно разрисовано к концу воскресного дня, — это плоское, как сковорода, лицо. Да и каплет с него, как со сковороды, ополоснутой жирными помоями.
Эмануэль отвел взгляд от Мулле и вдруг заметил в одной из отдаленных лож профиль… Право же! Это профиль Инги, такой знакомый, несмотря на непривычное розовое освещение. Если бы даже не была видна линия щеки, он узнал бы эти плечи. Ее собеседника не видно, но, разумеется, это Эман. Когда он шпионил на улице за Эмануэлем, он только хотел убедиться, что его приятель направляется не в бар. Да, это так. Здесь Эман встретился с Ингой. Ошеломленный Эмануэль старался рассмотреть соседа Инги сквозь волны табачного дыма.
Эти волны обволакивали зал со всеми его привычными деталями: Мелите, кельнерами, матерчатыми куклами для дам и Мулле с компанией. Даже фрейлейн Зонненшейн была на месте. Что же, она уступила Эмана Инге? С ума сойти можно! Инга, которая только час назад…
В отчаянии, чувствуя холодок под ложечкой, Эмануэль двинулся по проходу к Инге. Но он с трудом пробирался вперед: за него уцепился Мулле.
— Это уж мое дело, — горячился Мулле. — Кому не жаль своих костей, выходи. Только не называй ее девкой, не то будет тебе нокаут!
Эмануэль с трудом добрался до ложи.
Странно! В ложе сидел не Эман, а какой-то незнакомец, невысокого роста, широкоплечий. Увидев Эмануэля, Инга прервала разговор. Молчал и Эмануэль. Незнакомец тоже ждал. Но ждать пришлось недолго.
— Паразит! — сразу выпалил Мулле. Он знал по опыту, что это всегда сходит ему с рук. Но на этот раз было иначе. Мулле совершенно неожиданно очутился на полу. Он лежал с закрытыми глазами. Небольшая пауза — и Инга поднялась одновременно с незнакомцем, который, сбив Мулле с ног, успел спокойно усесться на свое место.
— Это мистер Вильямс, — объяснила она своему другу. — Тренер Брюстунга. Сегодня ему никак нельзя было отлучиться… он пришел только потому, что у нас такая неотложная надобность… из-за нашей поездки…
— Из-за нашей поездки? — в недоумении повторил Эмануэль.
Распростертый на полу Мулле привлек к себе внимание публики, вокруг него теснились любопытные, и разговаривать было трудно. Молодые люди обменялись взглядами и, без слов поняв друг друга, вышли на улицу, чтобы продолжить беседу. Из ложи им удалось выбраться лишь благодаря грозной осанке англичанина, лицо которого как нельзя более к ней подходило. Внутренней же решимостью Эмануэль нисколько ему не уступал. На улице Инга шепнула ему на ухо: