— Я знал, что вы мне друг, — взволнованно ответил Шаттих.
— Пожалуй, я предложу вам мой собственный дом. Со мной уже всякое бывало, и судачить обо мне вряд ли стоит.
— Принимаю, — сказал Шаттих. — Осмеливаюсь принять, потому что мы знаем друг друга и верим, что все будет сделано в благопристойной форме.
Умиленный Шаттих схватил друга за руку и потащил за собою через всю комнату. Теперь они стояли в двух шагах от голой Инги, но даже не взглянули на прелестную длинную спину, на бедра, более узкие, чем плечи; оба дельца смотрели как бы сквозь ее. А Инга думала: «Теперь надо сбежать и все это передать Эму».
Но сбежать было не так-то легко. Лихорадочно обдумывая план бегства, она снимала с лица густой слой грима.
— В самой благопристойной форме, — еще раз подчеркнул Шаттих.
И вдруг кто-то рванул дверь. На пороге появилась, точно из-под земли выросла, могучая дама.
Роскошное вечернее платье, длинная нить жемчуга, длинные руки и ноги и где только можно драгоценности. Подбородок сверкал белизной, и от этого казалось, что голова вскинута еще выше. С этой величественной высоты на Шаттиха, стоявшего рядом с голой Ингой, упал гневный взгляд голубых глаз.
Шаттих, собравшийся было еще раз подтвердить свою благопристойность, при виде жены только разинул рот. Не сразу постиг он весь ужас свалившейся на него катастрофы. Нора выждала, пока несчастный не пришел в себя, и наконец — что произвело впечатление даже на фон Листа — сказала из какого-то холодного далека:
— Я помешала, тут происходят деловые переговоры.
— Вот именно, дорогая, — пролепетал несчастный Шаттих, — мы тут как раз судили-рядили с Листом об одном деле.
— Что может быть естественнее, чем держать при этом руку на плече неодетой особы!
Шаттих отдернул руку, точно обжегся. Нора уже не замечала его. И обращаясь к фон Листу, который пытался поцеловать ее пальцы, произнесла все с тем же отсутствующим видом:
— У вас, господин фон Лист, всегда была сомнительная репутация. И если я рассталась с Берлином, то одной из причин было знакомство моего мужа с вами, милый Эгон.
— О вашем отсутствии очень сожалеют, — позволил себе ввернуть Лист. В его тоне слышалось, с каким удовольствием вспоминает он о флирте с Норой Шаттих и по сию пору.
Она ответила почти весело:
— Недолго будут сожалеть. Как только я разведусь с Шаттихом, перееду в Берлин.
— Развод из-за превратно истолкованной ситуации? Сударыня, ведь мы же современные люди.
— Я, слава богу, довоенного чекана. У меня есть устои.
— Это в цвете-то лет! — с сожалением дополнил бывший друг.
— Возможна, конечно, и такая точка зрения, — продолжала Нора, — что два господина во фраках и голая женщина — это только начало большого дела.
— Так оно и есть, — позволил себе сказать Шаттих. — Ведь у нас идет заседание моего Союза рационализации Германии.
— Оно похоже на оргию, — ответила Нора, глядя поверх него. Как бы в подтверждение ее слов за стеной взвизгнули статистки из кино. Нора хранила молчание, чтобы усилить эффект.
— Мне придется просить вас быть моим свидетелем на суде, — произнесла она, выдержав достаточно долгую паузу.
— И не подумаю, — деловым тоном возразил фон Лист. Он, наконец, понял, что означает наигранное равнодушие Норы. Она явилась сюда с заранее обдуманным деловым намерением сорвать с Шаттиха крупный куш. — Я буду все отрицать, — заявил фон Лист. — И при этом не солгу. Никто из нас не знает, кто эта девица.
— Как же! — сказала Нора. — Шаттих знаком с фрейлейн Ингой Бирк.
В то же мгновение Инга вскочила со стула, наскоро накинула на себя что попало под руку и бросилась бежать. Она чуть не сбила с ног господина фон Листа и отбросила его к стене. Нора Шаттих вовремя успела отскочить. Она повернулась, показав свою целиком обнаженную спину.
— Нора, — шепнул ей Лист, — если смотреть на вас сзади, вы еще можете потягаться с самой юной кокоткой.
Ну их, все эти запутанные дела, в которые его собираются вовлечь. Он сделал попытку сказать ей комплимент. Но это ничуть не смягчило Нору, напротив — она только сейчас вошла в раж. Она декламировала:
— Этот человек, — выспренний указующий жест в сторону Шаттиха, — как видно, потерял всякое представление об устоях общества. Он опускается на дно. И это — бывший рейхсканцлер!