Но Вильямс — еще не вполне.
— А я что заработаю? — спросил он.
Бауш поторопился ответить за Эмана:
— Не предъявляйте неразумных требований, Вильямс. Ваша доля будет зависеть от общей суммы прибыли. Во всяком случае, вы получите больше того, что вам платит ваш шеф.
— Я брошу Брюстунга, — заявил Вильямс. — Я больше не буду с ним работать. Сегодня он дрался нечестно.
— Мы-то деремся честно, — ввернул Бауш.
— У него нет будущности. Я перехожу к вам. Ему я ничего не сказал.
— Так-то оно лучше, — произнес Эман с особым ударением.
— Я ничего ему не сказал: ни о том, что договорился с вами, ни о том, что он меня больше не увидит. Успеет еще узнать, когда приедет в Берлин, где ему обеспечен нокаут.
— Правильно!
— Но я хочу позвонить в гостиницу насчет своего багажа.
— Откуда же, бог с вами!
— Отсюда, разумеется, — сказал Вильямс и нажал звонок у больничных ворот. Его впустили. Эман тоже сделал шаг к двери, но Вильямс быстро захлопнул ее.
— Черт возьми, Бауш! Можно ли верить этому типу?
— Эман, этот тип — чистое золото. Для нашего дела человек, не понимающий по-немецки, — клад. Между прочим, Эман, я никогда толком не знал, что вы продаете. А теперь мне ясно, кого получит в мужья моя дочь.
— Повезло же вам, Бауш, — сказал Эман, добродушно смеясь.
Войдя в здание больницы, Вильямс осведомился у дежурного швейцара, здесь ли находится некий Рапп. Да, здесь, но надо еще доказать, что пришедший — родственник господина Раппа. Однако Вильямс, не спрашивая ничьего разрешения, уже вошел в приемную и стал отыскивать телефон. Швейцар преградил ему дорогу, но Вильямс показал ему кулаки, каких тот никак не ожидал увидеть.
— Силы у меня хватит на двоих, — сказал он. Это и дало ему право соединиться с гостиницей. Он вызвал Брюстунга и стал ждать.
Эмануэль взбежал наверх и бросился прямо по коридору к палате, которую занимал Бирк. Но его задержали. Через открытую дверь его звал шурин Рольф. Врач поднялся с кушетки, на которой лежал, не раздевшись.
— Я только хотел удостовериться, — сказал он. — Теперь двадцать минут четвертого. Совершенно правильно. В двадцать минут четвертого тебя ждет отец.
— Бруно, — говорил у телефона Вильямс. — Все в порядке, не впадай в панику! В следующий раз ты будешь в форме. Но не в этом дело. Они собираются разделаться с твоим приятелем Раппом. Их пятеро против одного. Я буду его защищать. В их команду перехожу только для вида. Но мы должны выиграть; иначе я вынужден буду, как ни жаль, остаться на их стороне. Надо бы и тебе явиться на подмогу.
— Куда?
— Мне еще не удалось выведать.
— Это я узнаю, все будет в порядке, — закончил разговор Брюстунг. Он опять поднял трубку, чтобы позвонить Инге, однако раздумал.
Это было бы уже чересчур! Не только оказать услугу сопернику, но еще и самому вовлечь в эту историю девушку. Но Брюстунг, хоть и занимался боксом, был против кровопролития; ему казалось, что тот, кто позволяет сыграть со своим соперником подлую шутку, поступает недостойно. И помимо всего он так любил Ингу, что ему хотелось оградить ее от огорчений. Брюстунг вернулся к себе, не поговорив с Ингой, но не выдержал и минут через десять снова спустился к телефону.
Он вызвал квартиру Бирка, подошла Инга.
— Я еще не легла, — сказала она. — Бруно, мне надо бы с вами поговорить.
— Мне тоже. Об Эмануэле.
— Разумеется, о нем! — подтвердила она.
— Вильямс сказал мне, что Эмануэль очутился в лапах у дурных людей, а Вильямсу можно верить.
— Я условилась встретиться с ним. Разве он не сказал вам об этом?
— Нет, о тебе не упоминал. Ведь он знает, что я тебя люблю.
Долгое молчание; он слушал, как она дышит. Наконец Инга произнесла:
— Хотелось бы мне…
И умолкла; как ей было сознаться, что в это мгновенье она готова отказаться от всего: не только от Эмануэля, от его поцелуев и опасных дел, но и от всего того, что еще неизвестно Брюстунгу, — от знаменитого актера и будущности, которую сулила ей близость с ним. Любовь Брюстунга была самой надежной — Инга это знала, — это была простая, крепкая, прочная любовь. Но сама Инга была другая, вот почему она вздохнула и умолкла.
— Надо оказать ему помощь во что бы то ни стало.
В нем заговорила ревность.
— Полагаю, что для его охраны достаточно и Вильямса, хотя на той стороне будет пятеро.
— Пятеро! — крикнула Инга и стала быстро перебирать в уме. — Кто же эти пятеро? Наверно, Эман и, без сомнения, Бауш. И сам Шаттих со своим другом Листом, в доме которого произойдет это столкновение… Но кто же пятый? Тогда нам понадобится еще один, — решила она. — Я знаю человека, который может нас здорово выручить.