Двое суток кружила, бесновалась метель, замела сугробами пути-дороги. Солнце утонуло в облачных перинах, и белая пасмурь, скрадывая дали, затянула окрестность. Видимость ограничивалась то деревенскими околицами, то крышами соседних изб, с которых ветер сдувал космы дыма, перевитые снежной замятью. Мир страшно сузился, и от этого Ярулла еще острее ощущал безвыходность своего положения.
Женщины не успевали счищать снег с крылечек, мужчины прорыли вдоль улицы глубокие ходы — траншеи; не только на санях — на волокушах не проберешься. Но о свадебном поезде никто в семье Низамовых не тревожился: после сговора и первой ночевки жениха у невесты свадьбу можно играть хоть через неделю, хоть через год. Бывали случаи, когда невеста входила в дом родителей мужа уже с младенцем на руках.
— Вот я закончу курсы и привезу к тебе твою Наджию на тракторе, — сказала Ярулле Зарифа, как бы невзначай встретив его на тропе среди крутящихся снежных вихрей.
— Я и без тебя привезу, — ответил он, уязвленный ее насмешкой.
Погода погодой, но лошади у Низамовых не было, а лошаденка будущего тестя не годилась для свадебной упряжки, и даже на махан не годилась: выведи в поле — упадет под первым порывом ветра.
— Правда, чего тебе не терпится? — Зарифа совсем забыла о девичьей скромности, но вдруг притихла, побледнела и, открыто глядя в глаза Яруллы, сказала с упреком: — Ведь ты даже не знаешь, какая она, эта Наджия. Ты столько лет не был в деревне, а она с детства от всех пряталась. Потому что некрасивая! Потому что бородавка у нее чуть не на носу! — Голос Зарифы зазвенел, а лицо осталось печальным: погас блеск в глазах, жалко изогнулись губы, и Ярулле захотелось взять ее на руки, успокоить и приласкать, как ребенка.
Но вместо того он сказал с нервной грубостью:
— Ты лучше изучай гайки на тракторе. Помощников у тебя найдется много, а женихи будут бояться, как бы ты сама первая к ним не посваталась.
Зарифа сразу вскипела гневом, большие глаза ее сделались огромными. Теребя концы шали, запорошенной снежком, она подошла вплотную.
— А что ты мне в прошлом году говорил? Ты забыл разве, что у меня уже есть жених? Не я тебя сватала — ты за мной бегал, а теперь к другой переметнулся. Глупый ты, да еще и злющий. Если бы я тебя не полюбила, не расстраивалась бы из-за твоей никчемной свадьбы!
С тем и убежала возмущенная, а он остался, в самом деле поглупев от ее резких слов.
«Ну и девка! — прошептал он, опомнившись. — Если опять посмеяться хочет, пусть в другом месте поищет легковерного дурака. Полюбила! Если бы полюбила, не сбежала бы из деревни. Что ей так загорелось с этими курсами?»
Однако вместе с досадой такая нежность и жалость к Зарифе пробудились в нем, такое желание догнать и просить о прощении, что даже слезы выступили на глазах. Обидел… Нестерпимо обидел девушку, которая бросала вызов всем старым порядкам. Сгорая от стыда, Ярулла рванулся за нею, но Зарифа уже исчезла в метельной сумятице.
Еще на крыльце сдернув шаль и отряхнув ее от снега, Зарифа вбежала в избу. Бибикей, сильно постаревшая за эти годы, сидела, держась за щеку, и уныло глядела в окошко, затянутое морозным узором: у нее болели зубы. Все шестеро сестер и два брата Зарифы были дома, и каждый занимался своим делом: сестры пряли шерсть и конопляную кудель, сучили нитки; один брат, шорник, вырезывал ремни из сыромятной кожи, другой, еще подросток, мастерил из конского волоса силки для охоты на рябчиков и тетеревов. В избе было жарко, пахло дегтем, а от лампы, коптившей из-за разбитого стекла, тянуло керосином.
— Просто задохнуться можно! — проворчала Зарифа, окинув всех сердитым взглядом: тут и кошка с котятами, и заболевшая гусыня, и новорожденный теленок — присесть негде, не то что поплакать!
Никто не обратил на нее внимания. Почти так же было и в день ее приезда на каникулы. Суетилась, торопилась домой, но никого не обрадовало появление родного человека. Подарков привезти не смогла, а в семье, живущей впроголодь, добавился лишний рот.
Только Бибикей, ревниво оглядев дочь, погладила ее, как маленькую, и сказала все еще звучным голосом:
— Не скоро закончишь там свои занятия! Вышла бы лучше замуж — помогла бы матери: Магасумов сельской лавкой заведует, не пожалел бы для родни…
Зарифа сначала обиделась, но потом, окруженная бедностью домашнего быта, поняла равнодушие братьев и сестер и не смогла осудить мать, измученную постоянной лютой нуждой.