Пропустив мимо ушей эту реплику Морьера, помощник командира запустил записывающее устройство:
— Послушайте, командир: тут последний час автоматического приема на частоте спутника.
— Там ничего быть не должно, — возразил Руденко. — Еще рано. Следующая передача должна пройти в 7:12, а сейчас только четыре часа...
— Я тоже так думал, но все же проверил ленту для очистки совести. И кое-что на ней было: послушайте сами.
Лента бежала на полной скорости, но аппарат молчал. Когда прокрутилась уже треть пленки, Баркли замедлил режим и знаком предложил нам прислушаться. Я затаил дыхание.
Тишину нарушало лишь мягкое урчание мотора. Наконец из динамика донесся голос, чистый и ясный... и непонятный. Но Руденко часто говорил на этом языке со своими соотечественниками: я узнал характерные звуки. Кроме того, по лицу русского можно было понять, какие его одолевают эмоции: сначала — удивление, затем — живейший интерес. Когда голос умолк, на лице командира «Ириды» отразилась некоторая растерянность.
После нескольких минут тишины сообщение возобновилось. Руденко не ослаблял своего внимания. Стоявший рядом со мной Луис пробормотал:
— Это повторение предыдущего.
Я посмотрел на него с удивлением:
— Так ты теперь понимаешь русский язык?
Он с улыбкой кивнул:
— Больше года брал уроки у Кирова. Ты и представить себе не можешь значение работ русских математиков! У нас в федеральной библиотеке имеется внушительное собрание русских научных периодических изданий предшествовавшей Катаклизму эпохи: никому еще не приходило в голову — а может, никто не отваживался с ними ознакомиться.
Сообщение повторилось в третий и последний раз. В командный пункт только что вошел Этранж, вероятно, тоже предчувствуя, что есть какие-то новости. Баркли остановил магнитофон:
— Это всё. С тех пор больше ничего не было.
Посреди общего шума все взгляды обратились к капитану.
Тот по-прежнему имел озабоченный вид.
— Наше радиосообщение дошло до Земли, — сказал он. — Им понадобилось какое-то время, чтобы решить, что делать. Вероятно, поэтому ответ пришел так поздно.
— Возможно, на то есть и технические причины, — заметил Луис. — Ничто не указывает на то, что необходимый радиопередатчик был включен и готов к работе.
— Да, это возможно. К сожалению, сообщение, которое мы послали от Ареса, было слишком коротким. Мы не упомянули в нем наше местоположение и ничего не сказали об «Ириде», — лишь отметили, что «Смоленск» разбился на второй планете.
— Значит, земляне думают, что мы все еще там?
— Именно. Судя по всему, спутник не упомянул о нашем визите или же не идентифицировал нас как источник сообщения. В ответе землян сообщается, что экспедиция только что вылетела с базы на Сатурне в направлении второй планеты этой системы, то есть Теллуса.
— Это-то и досадно! Мы рискуем пересечься в пути, не заметив друг друга...
— Как пить дать, — сказал Баркли. — Тем более что мы никак не можем сообщить им, что мы уже на пути к Земле. Наше радио так далеко не передает.
— Мы могли бы ретранслировать через спутник Ареса, — предложил Морьер.
Баркли покачал головой в знак отрицания.
— Мы уже слишком далеко от Ареса, и у нас нет ни малейшей возможности узнать, получит ли спутник наши сообщения.
— В любом случае, — сказал я, — мы должны вернуться к Аресу. Когда окажемся там, посмотрим, сможем ли мы связаться с экспедицией через спутник или нам придется возвратиться на Теллус.
— Этранж, сколько времени нам нужно для возвращения к Аресу?
Наш инженер пожал плечами:
— Если не брать в расчет собственное движение планет, в целом можно сказать, что мы удаляемся от Ареса на полном ходу вот уже шестнадцать дней. Нам нужно столько же времени, чтобы снизить скорость, затем еще тридцать два дня на возвращение к исходной точке... чуть меньше, если мы не станем замедляться у Ареса и продолжим двигаться прямиком к Теллусу.
— То есть дней сорок — пятьдесят до Ареса и семьдесят — восемьдесят до Теллуса?
— Василий, — спросил Баркли, — какой может быть скорость земной экспедиции? У вас есть об этом хоть малейшее представление? Как быстро они могут достичь Теллуса?
— Согласно сообщению, экспедиция планирует прибыть на Теллус примерно через девяносто дней, в чем нет ничего удивительного для земных аппаратов.
— Земных дней, — заметил я.
— Верно. Это примерно...
— Семьдесят пять теллусийских, — сказал я.
— Что ж, все понятно, — заключил Морьер. — Похоже, выбора у нас нет. Даже если мы возьмем сейчас курс на Теллус, нам сильно повезет, если мы доберемся туда раньше землян...