Восходящее солнце придало нам сил. Поднимаясь по утесу, мы смогли продвигаться в глубь острова в надежде найти хотя бы пригодную для питья воду, быть может, нечто такое, что можно было бы использовать в качестве одежды, и — как знать? — может, даже и еду. Что касается вероятного присутствия враждебных туземцев, то мы предпочитали, отбросив всяческую научную любознательность, об этом даже не думать.
Мы шли уже около получаса среди низких пустынных холмов, когда наконец-то, пусть и хотя бы в виде узкой речушки, нам явилась вода. Наскоро вымывшись и освежившись, мы с радостью обнаружили, что вдоль берегов растет чахлая растительность (Herba Sherlockensis, сказала Жаклин, вызвав у нас улыбку), и решили пойти вверх по течению.
Гелиос поднимался все выше и выше. Вскоре стало ощутимо припекать. Пыль жгла нам глаза и горло. Мы были рады тому, что можем время от времени освежиться.
Местность стала более пересеченной. Случалось, что река проходила по дну узкой долины, и в этих укромных местах растительность была более пышной. Отбросив благоразумие, Луис сорвал несколько жестких листьев темно-зеленого цвета, как и все, что нам встречалось до сих пор из местной растительности, и принялся их жевать. Ему даже удалось проглотить их. Не знаю, насколько они показались ему сытными, но вроде бы никаких неудобств они ему не доставили.
Мы достигли довольно труднопроходимого склона, по которому река спускалась вереницей каскадов. Мы продвинулись, выписывая широкие зигзаги, к утесу, который надеялись обогнуть.
Внезапно я увидел, как метрах в трех метрах от меня разлетелся на кусочки камень. Когда я остановился, крайне удивленный, от скалы эхом разошелся звук выстрела. В мгновение ока мы попадали плашмя на землю. Подняв пыль метрах в десяти от нас, раздались еще два выстрела. Я в отчаянии осматривал пейзаж: ничто не двигалось.
Затем откуда-то справа до нас донесся едва слышный призывный крик, и раздался новый выстрел.
— Вон там, — сказала Жаклин. — На плато!
Чуть ниже нас простиралось обширное простреливаемое пространство, до сих пор скрытое от нас обломками скал. Наконец я увидел то, что заметила Жаклин: крошечную человеческую фигуру, которая бежала, размахивая руками.
— Похоже, какой-то человек, — сказал Макларен. — Друг или враг?
— Сейчас увидим. Я — туда.
И Луис встал и начал спускаться по склону в направлении незнакомца. После непродолжительного колебания мы последовали за ним.
Человек остановился, как только увидел, что мы бежим к нему. Подойдя ближе, я увидел, что на нем форма земных космических сил: это был друг. Сами мы, вероятно, выглядели не столь обнадеживающе, так как его оружие было наведено прямо на нас. Но в этом не было ничего удивительно: во главе нашей группы со всех ног мчался совершенно голый Луис, да и сами мы были едва одеты. Впрочем, было видно, что мы не вооружены. Незнакомец позволил нам подойти на расстояние голоса.
Макларен окликнул его по-английски. Человек немного расслабился, опустил оружие и ответил по-французски:
— Вы, вероятно, члены пропавшего вчера теллусийского патруля?
— Да, я — майор Макларен. А вы?
— Сержант Жубер. Мы вылетели на ваши поиски. Моя «тарелка» была сбита.
— Так это вы пролетели над нами вчера вечером? Мы видели, как упали две «тарелки»...
— Да, это были мы. К сожалению, вторая взорвалась в воздухе. Наша пострадала меньше. Мне удалось посадить ее без особых поломок. Напарник слегка ранен. Он остался в лагере. Хотите, я вас туда отведу?
— Будем весьма признательны. Может, у вас и из одежды найдется что-нибудь поприличнее?
— Посмотрим, что можно сделать... Следуйте за мной. Это метрах в пятистах или шестистах отсюда.
По пути сержант расспросил нас о нашей одиссее, сам, правда, мало что смог сообщить взамен. Его радио вышло из строя, и если провизией и оружием он был обеспечен чуть лучше нас, на какую-то помощь тоже рассчитывать мог едва ли.
— Командование, вероятно, считает нас погибшими, иначе вчера вечером нас вряд ли наградили бы ядерной бомбардировкой. Кстати, эта бомбардировка не сильно и улучшила наше положение: индикатор радиоактивности «тарелки» приближается к красному.
Мы нашли спутника Жубера, некоего Фавзи, лежащим в кабине «тарелки» в очень плохом состоянии. Аппарат скорее плохо, чем хорошо опустился прямо на краю утеса, возвышающегося метрах в ста над низиной, где мы выбрались на берег. При приземлении несчастный парень сломал руку. Казалось, он обрадовался возвращению напарника в многочисленной компании. Однако, когда мы немного утолили свой голод, от запасов продовольствия этих двух землян уже мало что осталось. Получив одеяла и кое-какую одежду, без которой могли обойтись наши «хозяева», мы приняли более цивилизованный облик. Затем Жубер произвел перед нами учет своих богатств.