Вот кое-что из того, что я тебе хотел сказать по поводу и твоего письма, и твоей рецензии.
Нине Владимировне — сердечный мой привет. О. С. — на даче, а Сережа — в Прибалтике.
Жму руку.
В. Ш.
Переписка с Ф. А. Вигдоровой
Москва, 16 июня 1964 г.
Т. Вигдорова.
До глубины души был тронут Вашим письмом. Благодарю Вас за интерес к моей работе, за сочувствие, понимание, наконец, просто за тон Вашего милого письма. За Ваши пожелания.
Все это ведь об одном и том же — и стихи, и проза. Рассказы я печатал и раньше (в середине тридцатых годов), но тогдашняя манера кажется мне сейчас неприемлемой. Я очень, очень рад, что Вы познакомились с «Колымскими рассказами». Это — тридцать из сотни написанных мной.
Я хотел избежать «внешнего», хотел отметить некоторые закономерности психологические, особенности душевного состояния, часть из которых так точно и верно названа Вами. И я радуюсь, что замысел мой не пропал втуне, что он понят, почувствован, оценен.
В полувопросе Вы хотите знать, почему «Колымские рассказы» не давят, не производят гнетущего впечатления, несмотря на их материал. Я пытался посмотреть на своих героев со стороны. Мне кажется, дело тут в силе душевного сопротивления началам зла, в той великой нравственной пробе, которая неожиданно, случайно для автора и для его героев оказывается положительной пробой.
Растлевающая сила лагерей велика и многообразна. (Даже желание изобразить характеры «устоявших» связано с этой растлевающей силой.)
Опыт лагерной жизни — весь отрицательный. Даже день, даже час не надо там быть. Я видел много такого, чего человек не должен, не имеет права видеть. Душевные травмы — непоправимы. Душевные «обморожения» — необратимы. Остатки мяса на костях колымских «фитилей» — лишь для злобы или безразличия, равнодушия. И вдруг оказывается, что и душевных, и физических сил хватает еще на что-то, что позволяет держаться, жить...
И еще — в «Колымских рассказах» нет осуждения. Моральные барьеры отодвинуты, нравственные масштабы смещены.
Все это надо было показать людям, не знающим этого страшного мира.
Еще раз — благодарю за Ваше письмо.
С глубокой симпатией и уважением.
В. Шаламов
Прошу Вас принять с добрым сердцем «Шелест листьев». К сожалению, и в предыдущей моей книге («Огниво»), и в этой нет главного, самого важного, что было собрано в сборнике «Из колымских тетрадей» (1937–1956) и не нашло еще места в печати.
В. Ш.
Москва, 12 марта 1965 г.
Дорогая Фрида Абрамовна!
Я поздравляю Вас с днем рождения, выражая чувство глубокого восхищения Вашей жизнью, Вашими поступками, Вашей нравственной твердостью, энергией действенного и деятельного добра.
Я твердо знаю, что, если бы все мои желания сбывались, — ни одному человеку на свете не жилось бы легче, чем Вам. Благодарю Вас за Ваше доброе отношение ко мне, за тонкость и верность Ваших замечаний. Письмо Ваше вспоминаю и перечитываю всегда, когда хочется почувствовать себя человеком, приносящим людям какую-то пользу.
Я многое узнал о Вас уже после нашего знакомства, нашей встречи и не имел еще возможности высказать свое восхищение Вами. Только в этом письме делаю это. Благодарю людей за то, что на свете существуют такие люди, как Вы.
Желаю Вам здоровья и силы душевной и физической на многие, многие годы.
Ваш В. Шаламов.
Москва, 25 апреля 1965 г.
278
Вигдорова Фрида Абрамовна (1915–1965) — писательница, автор книг о школе и проблемах воспитания. Записала процесс И. А. Бродского, который потом распространился в самиздате.