LV
- Двадцать седьмое января. - Я не смыкаю глаз. Прислушиваюсь к малейшему шуму, к плеску воды, к рокоту волн. Вокруг плота теперь нет ни одной акулы. В этом я вижу счастливое предзнаменование.
Луна взошла в сорок шесть минут первого. Но при смутном свете ее нет возможности видеть морскую даль. Сколько раз мне казалось, что я различаю в нескольких кабельтовых контуры вожделенного паруса.
Наступает утро... Солнце встает над пустынным морем!
Страшная минута приближается. И я чувствую, что вчерашние надежды понемногу угасают во мне. Судно не показывается. И земли тоже нет. Медленно возвращается ко мне сознание действительности, и я вспоминаю! Сейчас свершится гнусная казнь!
Я не смею смотреть на жертву. Когда Летурнер останавливает на мне взгляд, выражающий покорность судьбе, я опускаю глаза.
Сердце у меня сжимается от непреодолимого ужаса, а голова так кружится, точно я пьян.
Уже шесть часов утра. Нет, я не верю в помощь провидения. Сердце бьется учащенно, пульс перевалил за сто, и весь я в холодном поту.
Боцман и Роберт Кертис стоят, опершись на мачту, и все еще наблюдают океан. На боцмана страшно смотреть. Чувствуется, что он ничего не предпримет раньше назначенного часа, но и опоздания не допустит. Я не могу угадать мыслей капитана. Его лицо мертвенно бледно, живут только глаза.
Матросы, шатаясь, бродят по плоту и уже пожирают свою добычу горящим взглядом.
Я не могу оставаться на месте и отправляюсь на передний конец плота.
Боцман все еще стоит, все еще смотрит.
- Пора! - восклицает он.
Я вздрагиваю.
Боцман, Даулас, Флейпол, Берке, Сандон идут на задний конец плота. Плотник судорожно сжимает топор.
Мисс Херби не может сдержать стона.
Вдруг Андре выпрямляется.
- Мой отец? - вскрикивает он сдавленным голосом.
- Жребий пал на меня... - отвечает Летурнер.
Андре бросается к отцу и обвивает его руками.
- Ни за что! - кричит он, и крик этот похож на рычание. - Уж лучше убейте меня! Да, убейте меня! Это я бросил в море труп Хоббарта! Это меня, меня надо зарезать!
Несчастный! Эти слова еще подливают масла в огонь. Даулас, подойдя к юноше, отрывает его от Летурнера.
- Хватит нежностей! - говорит он.
Андре падает навзничь, и два матроса держат его так, чтобы он не мог сделать ни одного движения.
В то же время Берке и Флейпол, схватив свою жертву, тащат ее на передний конец плота.
Эта ужасная сцена происходит быстрее, чем можно описать. Ужас пригвождает меня к месту! Я хотел бы броситься между Летурнером и его палачами, но не могу даже пошевельнуться!
Господин Летурнер стоит. Он отталкивает матросов, сорвавших с него часть одежды. Его плечи обнажены.
- Одну минуту, - говорит он тоном, в котором слышится неукротимая энергия, - одну минуту! Я не намерен украсть у вас ваш рацион! Но ведь сегодня вы не проглотите меня целиком, надо думать.
Матросы останавливаются, озадаченные, они смотрят, они слушают.
Летурнер продолжает:
- Вас десятеро! Разве моих двух рук вам недостаточно? Отрежьте их, а завтра получите остальное!..
Летурнер протягивает две обнаженные руки.
- Пусть так! - страшным голосом кричит плотник Даулас.
Быстрым, как молния, движением он поднимает топор...
Роберт Кертис не в состоянии вынести этого. Я тоже. Пока мы живы, убийство не совершится. Капитан подбегает к матросам... Но в гуще свалки кто-то толкает меня, и я падаю в море.
Я закрываю рот, я предпочитаю умереть, задохнувшись! Но не выдерживаю. Губы мои размыкаются! Вода вливается в рот...
Боже милостивый! Вода - пресная!
LVI
- Двадцать седьмое января. Продолжение. - Я пью, пью! Я возрождаюсь! Жизнь входит в меня! Я уже не хочу умирать!
Я кричу. Мои крики услышаны. Роберт Кертис наклоняется над бортом, бросает мне веревку, за которую я цепляюсь. Взбираюсь по ней и снова попадаю на плот.
И тут же кричу:
- Вода пресная!
- Пресная?! - повторяет Роберт Кертис. - Земля близко!
Еще не поздно! Убийство не совершилось. Роберт Кертис и Андре боролись против этих каннибалов, и мой голос раздался в то мгновение, когда они уже изнемогали.
Борьба прекратилась. Я повторяю все то же: вода пресная, пресная! И, перегнувшись за борт, пью жадно, большими глотками!
Мисс Херби первая последовала моему примеру. Роберт Кертис, Фолстен и другие бросаются к этому источнику жизни. Все до одного. Хищные звери превращаются в людей и поднимают руки к небу. Некоторые матросы крестятся и кричат, что свершилось чудо. Все ложатся на край плота и с восхищением пьют. Ярость сменяется экстазом!