— Сорок три!..
— Мужайся, мой дорогой! Если мистер Другг это делал, и ты сможешь.
Билл сразу увидел, в чем ее ошибка.
— Он священник. Их специально тренируют. Наверное, на куклах для чревовещателей. Сорок три? Ха-ха! Куда там, еще нарожали! Одно слово, кролики. Зачем я уехал из Бразилии?
— Уильям, мой дорогой…
— Да, зачем? Какая страна! Мухи, змеи, тарантулы, аллигаторы, скорпионы — и не единого младенца! Тетя Эмили, можно я кого-нибудь найду?
— Кого же?
— Да, найти трудно, — согласился Билл. — Мало таких дураков. Ну, я пошел, тетя Эмили. Когда ходишь — как-то полегче.
Он удалился, извергая дым, леди Восток — осталась и в такой скорби, что, как бы желая довести ее до предела, принялась думать о Мартышке.
Потенциальные тещи часто пугаются потенциального зятя. Леди Восток не была исключением. Увидев Мартышку, она совершенно растерялась, не в силах понять, почему ее дочь выбрала этого человека. Только безупречное воспитание мешало ей шлепнуть его носком для достойного бедняка.
Исследуя свои впечатления, она пришла к выводу, что нервный смешок, лимонные волосы и (время от времени) стеклянный взгляд — ничто перед исключительной прыгучестью.
Всего час назад, когда, выйдя из столовой, они оказались в холле, Эйлмер направился было к бюсту, чтобы смахнуть с него пыль носовым платком, а Реджинальд мягко, словно тигр, прыгнул ему наперерез.
Какой странный, однако! Быть может, он не совсем здоров? Быть может, его томит тайная вина?
При жаркой погоде такие мысли располагают ко сну, и глаза несчастной леди стали слипаться. Где-то урчала косилка. Западный ветер нежно ласкал лицо.
Недолгий сон прервали звуки такой силы, словно кто-то взорвал под шезлонгом добрую дозу тринитротолуола.
— ЭМИЛИ!
Сэр Эйлмер высовывался из окна.
— Э-МИ-ЛИ!
— Да, дорогой? — сказала леди Босток. — Да, дорогой?
— Иди сюда! — проревел сэр Эйлмер, словно боцман в бурю. — Скорей!
Когда леди Босток поспешала в кабинет, сердце ее билось болезненно и часто. Интонация криков предвещала безымянные беды; и, переступив порог, она поняла, что не ошиблась.
Лицо у сэра Эйлмера было синее, усы — ходили и плясали. Такого она не помнила с тех давних пор, когда самый юный из адъютантов, нервно играя щипцами, отбил ножку у любимого бокала.
Сэр Эйлмер был не один. В углу; в почтительном отдалении, находился Гарольд Поттер, похожий, как все констебли, на хорошо набитое чучело. Леди Босток растерянно посмотрела на одного и на другого.
— Эйлмер, — вскричала она, — в чем дело?
Муж ее, человек искренний, не скрывал плохих новостей.
— Эмили, — сказал он, — тут заговор.
— Что, дорогой?
— ЗА-ГО-ВО Р. Ты знаешь Поттера? Леди Босток Поттера знала.
— Здравствуйте, Поттер, — сказала она.
— Доброго здоровья, миледи, — отвечал Поттер, обмякнув на мгновение учтивости ради, и снова обращаясь в чучело.
— Поттер, — сообщил сэр Эйлмер, — рассказал мне странную историю. Эй, вы!
— Сэр?
— Расскажите миледи.
— Хорошо, сэр.
— Это про Реджинальда, — объяснил сэр Эйлмер, чтобы расшевелить аудиторию. — Точнее, — поправился он, — про мнимого Реджинальда.
Глаза у леди Босток увеличились, сколько могли, но тут они еще и вылезли.
— Мнимого?
— Да.
— В каком смысле?
— В прямом. Это — самозванец. Я его сразу заподозрил. Смотрит как-то так… уклончиво. Хихикает. Преступный тип. Поттер!
— Сэр?
— Рассказывайте.
— Хорошо, сэр.
Констебль выступил вперед. Глаза его остекленели, как стекленели они, когда он давал показания в суде. Глядел он вверх, словно обращался к бесплотному духу, парившему над головами с невидимым блокнотом.
— Шестнадцатого числа текуще…
— Вчера, — уточнил сэр Эйлмер.
— Вчера, — согласился констебль, — то есть шестнадцатого числа текущего месяца, я проезжал на велосипеде мимо вашего дома и заметил, что туда лезет подозрительный субъект.
— В мой музей, — прибавил сэр Эйлмер.
— В музей, принадлежащий сэру Эйлмеру. Я немедленно задержал и допросил подозреваемого. Он назвался Твистлтоном и сообщил, что у вас гостит.
— Так и есть, — вставила леди Восток. Муж ее властно махнул рукой.
— Тихо, тихо, тихо, тихо, ТИХО! — сказал он. — Слушай. Он вздул усы. Жена его, опустившись в кресло, замахала местным журналом. Констебль, снова обмякший на мгновение, остановил взгляд, вздернул подбородок и обратился к невидимому духу.
— Окончив допрос и установив личность, я удалился, оставив задержанного под присмотром служанки, которая помогла мне… — он поискал слово, — установить личность. Однако…
— Слушай, слушай!
— Однако я не был удовлетворен. А почему? — перешел констебль на разговорный язык. — Вроде бы лицо знакомое. Думаю, гадаю — никак! Сами знаете, бывает. И главное, фамилия не та.
— Слушай! — вмешался сэр Эйлмер. — Ты что, СПИШЬ?!
— Нет, дорогой! — вскричала леди Восток, прикрывшая глаза, чтобы унять головную боль. — Что ты, дорогой!
— Поттер служил в лондонской полиции, — пояснил ей муж. — Курит он сегодня трубку…
— Сигарету, сэр, — почтительно поправил Поттер, знавший, как важны частности. — Такую, знаете…
— … и вдруг вспоминает, — продолжал сэр Эйлмер, метнув в него грозный взгляд, — что видел этого субъекта на собачьих бегах. Что там, он его арестовал, вместе с сообщником!
— Эйлмер!
— Кричи, кричи. У Поттера есть альбом с газетными вырезками, он собирает все свои дела. Так вот, он посмотрел и увидел, что фамилия этого типа — совсем не Твистлтон, а Смит. Эдвин Смит, Ист-Далидж, Настурциум-роуд, 11. Ну как, самозванец он или кто?
Поскольку у женщин нет усов, им нелегко в такие минуты. Леди Восток тяжело задышала, но это уже не то, выразительности меньше.
— Что же он у нас делает?
— Поттер считает, что его заслали на разведку. Видимо, так оно и есть. Шайки любят упростить себе дело. Зашлют кого-нибудь, он все разузнает, а потом — откроет окно. Ты спросишь, что им тут понадобилось? Это ясно. Моя коллекция. Где Поттер застал субъекта? В музее. Где застал его я? Опять же в музее. Так и тянет к экспонатам. Вы согласны, Поттер?
Недовольный тем, что его отодвинули на задний план, Поттер все же признал, что согласен. Леди Восток по-прежнему дышала.
— Это очень странно!
— Почему? Моим экспонатам нет цены.
— Я хочу сказать, страшно.
— Такие люди идут на риск. Идут они, Поттер?
— Идут, сэр.
— Истинные черти, а?
— Черти, сэр, — окончательно смирился констебль.
— Он знал, что мы ждем Реджинадьда, — рассудила леди Восток. — Но он же мог с ним встретиться!
— Эмили, ты не ребенок. Шайка его устранила.
— Как это, устранила?
— Ну, как они устраняют? Ты что, не читаешь детективов? Поттер увидел, что пришел его час.
— Звонят, миледи, и приглашают на старую мельницу, а там — запирают. Или…
— … подсыпают снотворного в виски и уносят на яхту, — перехватил инициативу сэр Эйлмер. — Методов — сотни. Скорее всего, Реджинальд лежит на раскладушке, с кляпом во рту. Где-нибудь в портовом районе. А, Поттер?
— Лежит, сэр. В районе, сэр.
— Или в трюме, плывет к Америке.
— Плывет, сэр.
— Очень возможно, — отрешенно прибавил сэр Эйлмер, — что его пытают огнем. Поттер, я вас не держу. Пива хотите?
— Хочу, сэр, — отвечал констебль, на сей раз — с истинным пылом.
— Выпьете на кухне. А мы, — сказал баронет, когда дверь закрылась, — займемся делом.
— Каким, дорогой?
— Выведем на чистую воду этого субъекта.
— Эйлмер!..
— Что тебе?
— Может быть, ты ошибся?
— Не может.
— Ты подумай! Если он — Реджинальд, Гермиона нас загрыз
Баронет заморгал, как заморгал бы рыцарь, который скачет в бой и налетает на дерево. Африканские вожди, трепетавшие, как серны, при мановении его усов, удивились бы такой слабости в том, кто неподвластен человеческому чувству, — и ошиблись бы. Гермиону он боялся.