По содержанию, замыслу, художественной структуре «Очерки…» близки к повести И. И. Панаева «Тля» (ОЗ, 1843, № 2). На этот источник указывает сам Некрасов в начале повествования: «Кто-то из писателей очень метко охарактеризовал известный разряд петербургской пишущей братии названием „тли“» (с. 355). В повести И. И. Панаева в центре изображения – правы литературно-театральной петербургской среды, во многом определяемые журнальной конкуренцией, стремлением приспособиться к низкопробным вкусам публики: «В этот жалкий микроскопический уголок, где копошится литературная тля заднего двора, я введу моего читателя» (ОЗ, 1843, № 2, отд. I, с. 219).
В соответствии с темой повествование в «Очерках…» развертывается в сатирическом, фельетонном ключе. Значение и смысл рассказа не в искусство построения сюжета, а в иронической характеристике выведенных в нем типов мелких сочинителей, преуспевающих издателей, драматургов, фельетонистов, актеров, за которыми угадываются реальные лица (Ф. А. Кони, Ф. В. Булгарин, М. П. Погодин и др.), в прозрачных намеках на злободневные события и факты литературно-журнальной и театральной жизни 1840-х гг.
Мастерство Некрасова-пародиста (поэта и прозаика) раскрылось в «Очерках…» многозначно (см. об этом в указанной выше статье А. М. Гаркави, с. 129, и в его же работе «Некрасов-пародист», опубликованной в кн.: О Некр., вып. II, с. 69). Ярким примером литературной пародии на произведения эпигонов романтизма является отрывок из поэмы «Колыбель человечества», прочитанный поэтом Свистовым, в котором романтическая символика представлена как бессмыслица («Где розы – как девы, а девы – как розы», «…лучи, как червонцы…») и высмеяно традиционное для поздних романтиков пристрастие к восточной теме. Некрасов прокомментировал этот отрывок «значительными» словами фельетониста: «Нельзя не согласиться, что картина варварских восточных обычаев изображена с потрясающим сердце эффектом» (с. 365). Рассказ «туриста, недавно вернувшегося из-за границы», представляет собой сатирическую имитацию некоторых мест «Дорожного дневника» М. П. Погодина «Год в чужих краях» (1844; см. ниже, с. 598–600). В пародийно-комическом тоне воспроизведены облик и стиль поведения Ф. А. Кони – водевилиста и издателя, в сатирическом тоне звучат намеки на издателей «Северной пчелы» Ф. В. Булгарина и Н. И. Греча (см. с. 363).
В присущей «Очеркам…» сатирической фельетонной манере Некрасов развивал тезис Белинского о становлении «натуральной школы»: «Теперь выходят из моды и герои добродетели, и чудовища злодейства, ибо ни те, ни другие не составляют массы общества. Вместо их действуют люди обыкновенные, каких больше всего на свете, – ни злые, ни добрые, ни умные, ни глупые, по большей части положительно необразованные, положительно невежды, по отнюдь не дураки» (Белинский, т. VIII, с. 85).
Высмеивая представителей рептильной журналистики, беспринципных сочинителей (литературных «тлей», являющихся «гласом публики» – мелкого петербургского чиновничества), далеких от острых общественных проблем современности, Некрасов активно включался в борьбу за создание реалистической литературы, которую вел Белинский.
…надеялся своими стихами ~ перевоспитать всё человечество. – Перефразированная автоцитата из стихотворения «Стишки! Стишки! Давно ль и я был гений?..» (1845). Ср.: «„Избранники небес“, мы пели, пели И песнями пересоздать умы, Перевернуть действительность хотели» (наст. изд., т. I, с. 19).
Кто-то из писателей очень метко ~ названием «тли». – Имеется в виду И. И. Панаев, автор «Тли. (Не повести)» (ОЗ, 1843, № 2, отд. I, с. 213–297). Название повести Панаева широко вошло в литературу 1840-х гг., использовано Белинским в статье «Литературные и журнальные заметки» (ОЗ, 1843, № 3), в критическом отзыве «об изделиях драматической „тли“» (по поводу пьесы Н. А. Полевого «Ломоносов») (см.: Белинский, т. VII, с. 17).
В утреннем голубом сюртуке ~ декламируя какие-то стихи своего сочинения. – Описание внешности героя и его кабинета текстуально совпадает с аналогичным эпизодом в главе I части второй романа о Тростникове: «…я прохаживался в франтовском утреннем халате и в малиновой ермолке с золотым ободочком <…> подходил к зеркалу и долго внимательно любовался игрою своей физиономии, которая казалась мне чрезвычайно умной…» (ПСС, т. VI, с. 162). Ср. также с описанием кабинета «издателя какой-то газеты» в повести И. И. Панаева «Тля»: «…он, прохаживаясь по своему будуару в ермолке с золотой кисточкой, с сигаркой во рту <…> говорил <…> бросая порою значительные и довольные взгляды на ту стену, где висел его портрет, окруженный портретами всех гениев, начиная с Сократа до Жюль-Жанена включительно» (ОЗ, 1843, № 2, отд. I, с. 225).