«Дивной жизни преизбытка…»
Дивной жизни преизбытка
Ты ещё не испытал,
И блаженного напитка
Ты доныне не вкушал;
Но когда судьба приблизит
Кубок тот к твоим устам,
Он тебя или унизит,
Иль поднимет к небесам.
Причастившися, спасенье
Люди не всегда найдут:
Грешник примет причащенье
В обличение и в суд.
Опасайтесь преизбытка
Первородных диких сил,
Чтоб священного напитка
Жгучий яд не отравил.
«Словами установишь срок…»
Словами установишь срок
Для исполненья и для встречи.
Слова лежат в узорах строк,
Слова кипят в изустной речи.
Непрочно пишет карандаш.
Тогда лишь, в важном деле всяком,
Векам ты слово передашь,
Когда его покроешь лаком, –
Но что написано пером,
Не вырубишь и топором,
А впрочем, сжечь бумагу можно
Нарочно иль неосторожно.
Живое слово всех прочней.
Ты это часто испытаешь.
Оно, как юркий воробей,
Раз вылетело, не поймаешь.
Хоть средство есть, – внимать изволь
Народной мудрости уроки:
Поймаешь, коль на хвост сороке
Успеешь ты насыпать соль.
Иначе речь и ту, и эту,
Всё, что сказал ты в простоте,
Сорока тотчас на хвосте
Уж разнесёт-таки по свету.
Ночь («Чёрная корова…»)
Чёрная корова
Весь мир поборола.
Месяц под ногами,
Звёзды за боками.
Чёрную корову
Повстречали дрёмой,
Величали храпом
Да великим страхом.
Вот уж на востоке,
Раздувая боки,
Рыжий конь топочет.
Чёрная корова
Уж не так сурова,
Уж она комола,
И убраться хочет.
Прыгая спросонок,
Чахлый жеребёнок,
Ухмыляясь, мочит
Ноги ей росою,
Земною слезою.
Ладья
Летом молодица,
А зимой вдовица.
Летом парень рад
С нею прокатиться, –
Пусть народ дивится:
Вишь, её наряд –
Вёсла или парус.
За веслом стеклярус,
Парус ветра вздох
Надувает пышно, –
И скользит неслышно.
Да не будь же плох:
Станет миру жалко,
Коль тебя русалка
По стремнине вод
Понесёт, заманит,
И с молодкой втянет
В свой водоворот.
Летом молодица,
А зимой вдовица.
Заперта в сарай,
И одна томится,
И народ глумится:
«Ништо, поскучай!»
«Покуковала, улетела…»
Покуковала, улетела,
И уж не слышится ку-ку,
А вновь примись она за дело,
Так наводила бы тоску.
Но что же! Слышу однозвучный,
Всегда один и тот же тук.
Ах, как приятен был бы скучный,
Но всё же милый сердцу звук!
Теперь живёшь и не гадаешь,
Ну, сколько жить ещё мне лет.
Ведь всё равно, так верно знаешь,
Что настоящей жизни нет.
«На подённую работу…»
На подённую работу
Ходит Глаша каждый день.
О сынке несёт заботу:
Накорми, учи, одень.
Простираешь день, устанешь,
Спину ломит, ну так что ж!
Мужа нет, и жилы тянешь
Из себя за каждый грош.
Он румяный да весёлый,
Набрался он свежих сил.
Босоногий, полуголый
Он всё лето проходил.
Только всё же в пионеры
Он не хочет поступить:
Не оставил нашей веры,
Хочет крестик свой носить.
«Тщетно позабыли…»
Тщетно позабыли
Люди про богов:
Волю подчинили
Разуму их слов.
Вы, богоубийцы,
Что же весь ваш гам!
Вечно Олимпийцы
Недоступны вам.
Колосится поле,
Где стоял алтарь, –
Вы покорны воле
Той же, что и встарь.
«Растревожил рану, а зачем?…»
Растревожил рану, а зачем?
Что прошло, о том не вспоминай.
Тёмен мир, и глух к тебе, и нем,
Не найдёшь потерянный твой рай,
И того, за что ты изгнан был,
Не искупишь смертною тоской
В час, когда суровый Азраил
Разлучит тебя с земной судьбой.
Только верь, что всё ж разлуки нет,
Что Господень мир неодолим,
Что за гранями несчётных лет
Мы в глаза друг другу поглядим.
«Моя молитва – песнь правдивая…»
Моя молитва – песнь правдивая,
Мой верный, нелукавый стих,
И жизнь моя трудолюбивая
Горела в ладанах святых.
Пускай для слабых душ соблазнами
Пылает каждая из книг, –
К Тебе идём путями разными,
И я в грехах Тебя постиг.
Душа пред миром не лукавила,
И не лукавил мой язык.
Тебя хулою песнь прославила, –
Багряной россыпью гвоздик.
Тебе слагалась песнь правдивая,
Тебе слагался верный стих,
И жизнь моя трудолюбивая
Горела в ладанах святых.