Игорь. Согласна?
Саша. Конечно, согласна. Да, да, да!
Вбегают гости, среди них Шаронова.
Шаронова. Что здесь происходит? Игорь! Мальчик мой!
Игорь. Я ее люблю.
Шаронова. Но зачем же с таким грохотом? Ты весь в покойного деда. Тот же почерк.
Соболева (видя разбитую посуду). Ах! Посуда! На помощь!
Вася. Товарищи, ничего особенного. Он просто страшно надрался.
Алла. Хорошо, что я не вышла за него замуж.
Вася. Страшно надрался.
Шаронова. А ведь никогда в рот не брал.
Вася. Значит, с непривычки.
Один из гостей. Позовите коменданта!
Соболев. Товарищ, как вам не стыдно! Вас пустили в порядочный дом. А еще интеллигентный человек. Начинающий врач.
Соболева. Что же вы смотрите? Он задушит мою племянницу! Звоните в милицию!
Свистки.
Саша. Не надо звонить в милицию. Мы просто любим друг друга.
Игорь. В особенности я. Простите, я, кажется, разбил посуду. Я заплачу.
Саша. Мы заплатим.
Соболев. Посуда — это что! Поросенка жалко.
Соболева. Ничего, пожалуйста! Бейте! Это даже к счастью.
Игорь. Ты слышишь, солнышко, это даже к счастью?
Соболев. Извините, может быть, мы лишние?
Игорь. Откровенно говоря, да.
Соболев. Пойдемте, товарищи.
Соболева. Пойдемте, пойдемте.
Шаронова (Соболевой). Мне так перед тобой неудобно, Танька.
Соболева. Ну, чего там! А нашу молодость помнишь?
Шаронова. Наша молодость! «Кирпичики»! Давай, Танька, оторвем «Кирпичики».
Соболева. Давай, Тонька, оторвем.
Уходят.
Ингрид. Ну, что я тебе говорила? Ты видишь, он уже дозрел.
Саша. И даже чересчур. Перезрел. Я всегда знала, что он у меня вулкан. Смотри, как он тут извергался.
Ингрид. Да, страшные разрушения Помпеи. (Кубинцу.) Пойдемте, Педро, надеюсь, вы не такой вулканический.
Гости уходят. Среди груды битой посуды остаются Игорь и Саша. Слышится голос Шароновой, поющей под гитару «Кирпичики»[18].
Саша (воркуя). Ты меня любишь?
Игорь. Люблю.
Саша. А почему не хотел говорить?
Игорь. Я сам не понимал, что люблю тебя. Люблю с детства. А ты меня?
Саша (очень тихо). Тоже люблю.
Игорь. Не слышу.
Саша. Тоже люблю.
Игорь. Почему ты говоришь так тихо?
Саша. Потому, что люблю. Тоже люблю.
Игорь. Почему тоже?
Саша. Ну, не тоже, а просто. Как ты мне надоел!
Игорь. Стало быть, ты теперь согласна быть моей женой?
Саша. Согласна.
Игорь. И мы увидим снега Килиманджаро?
Саша. К сожалению, нет.
Игорь. Почему же?
Саша. Потому, что я не могу с тобой ехать. При всем моем желании. Наша бригада дала обязательство выполнить годовой план на пять месяцев раньше, и до этого я не могу уйти с работы… как бы мне этого ни хотелось… Ты огорчен? Милый, дорогой, пойми, что я просто не имею морального права. Это будет не по-коммунистически. Ты же первый перестанешь меня уважать.
Игорь. Я понимаю.
Саша. И согласен?
Игорь. Согласен. Ты чудная!
Игорь и Саша, обнявшись, проходят через всю квартиру, мимо веселящихся гостей и выходят на балкон, откуда видна панорама строительства и огни комбината.
Саша. Но ты все-таки огорчен?
Игорь. Я огорчен?! Дурочка. Я счастлив, счастлив. На черта мне все эти снега Килиманджаро и огни Лиссабона без тебя?
Саша. Тем более что перед нами вся жизнь, и мы еще многое увидим… многое…
Гости окружают их с бокалами. Шаронова с чувством поет «Кирпичики».
Занавес.
1962
Комментарии
Квадратура круга*
Пьеса была написана В. Катаевым в 1927 году. Осенью следующего года в Московском Художественном театре состоялась премьера этой комедии-шутки. Постановка ее была поручена К. С. Станиславским молодому режиссеру Н.Горчакову. Валентин Катаев впоследствии писал, что «…сценическая судьба моих первых пьес — „Растратчиков“[1] и „Квадратуры круга“, равно как и начало драматургической деятельности, были тесно связаны со Станиславским»[2].
Еще в 1927 году, работая над пьесой «Растратчики», великий режиссер понял своеобразие молодого драматурга. «Катаев великолепный наблюдатель, острый, тонкий», — говорил К. С. Станиславский в беседах с Н. Горчаковым и отмечал как характернейшую особенность катаевского юмора его глубокий гуманизм. Катаев «не стремится вздыбить мир! — говорил Станиславский. — От этого его творчество не менее почетно. Оно несет людям радость, которой не так уж много в жизни, оно заставляет их пристально вглядываться в теневые стороны их бытия, бороться с ними». К. С. Станиславский занял в спектакле мхатовскую молодежь, «актеров искренних, легких — не тяжелодумов, обязательно с юмором». Непременным условием он поставил режиссеру «лаконичность средств выражения», минимум предметов на сцене, действия «самые простые, жизненные, не обремененные излишней психологией». Задачей актеров являлось раскрыть ту жизненную правду, которая была заключена «в умной, талантливой шутке Катаева»[3].
Комсомольца Васю играли М. Яншин и А. Грибов; Абрама — В. Грибков, И. Раевский; беспартийную Людмилочку — В. Бендина; Тоню — М. Титова; Емельяна Черноземного — Б. Ливанов, Б. Добронравов, П. Массальский. Выпускал спектакль Вл. И. Немирович-Данченко.
К марту 1929 года комедия выдержала уже сто представлений. В Центральном архиве литературы и искусства хранится экземпляр «Квадратуры круга» (изд-во «Модник», 1928) о надписью автора: «После 100 спектакля, март 1929 г.». Всего спектакль на сцене МХАТа прошел 629 раз.
Популярность комедии была так велика, что она не только обошла многие периферийные и республиканские театры Советской страны, но быстро распространилась с профессиональной сцены и на любительские театры, любительские кружки. Юрий Олеша шутливо писал об успехе пьесы: «Квадратуру» ставят всюду. Я видел летом в Одессе на Большефонтанской дороге маленькие афиши: «Квадратура круга» — пьеса Котова, «Квадратура круга» — пьеса Китаева, а у ворот артиллерийской школы висел плакат, где просто, без указания фамилии автора стояло «Квадратура круга, или Любовь вчетвером»[4].
Успех комедии отметила и пресса тех лет. «Надо принять шутку Катаева, как почин, как интересный опыт в деле создания нового советского водевиля», — писал Г. Рыклин в газете «Известия» 22 сентября 1928 года, указывая, что подобные пьесы «нужны как дополнение к так называемому „серьезному“ репертуару». Режиссер спектакля Н. Горчаков свидетельствует, что «тот исключительный прием в комсомольской аудитории, который был оказан пьесе при первом ее исполнении в день X МЮДа в помещении МКП(б), доказал нам, что наша работа, наше увлечение пьесой, наши глубокие и искренние симпатии к передаваемым образам дошли до зрителя»[5].
18
Необязательно «Кирпичики». Можно любую песню 20-х годов, которая нравится артистам. (Прим. автора.)