— А-а, вот и вы, мой друг, а я-то думаю, куда он делся?
— Господи, да поторопитесь, поезд сейчас уйдет.
— Без меня не уйдет. Места у нас хорошие? Начальник вокзала ушел ночевать домой, это его помощник.
Господин в котелке в ответ на кивок Эшендена обнажил голову.
— Да, но это обыкновенный вагон. В таком я ехать не могу.— Он милостиво улыбнулся помощнику начальника вокзала.— Вы должны устроить меня лучше, mon cher.
— Certainment, mon général, я помещу вас в salon-lit. Само собой разумеется.
Помощник начальника вокзала повел их вдоль состава и отпер свободное купе с двумя постелями. Мексиканец удовлетворенно огляделся. Носильщики уложили багаж.
— Вот и прекрасно. Весьма вам обязан.— Он протянул господину в котелке руку.— Я вас не забуду и при следующем свидании с министром непременно расскажу ему, как вы были ко мне внимательны.
— Вы очень добры, генерал. Премного вам благодарен!
Прозвучал свисток. Поезд тронулся.
— По-моему, это лучше, чем просто первый класс,— сказал Мексиканец.— Опытный путешественник должен уметь устраиваться с удобствами.
Но раздражение Эшендена еще не улеглось.
— Не знаю, какого черта вам понадобилось тянуть до последней секунды. Хороши бы мы были, если бы поезд ушел.
— Друг мой, это нам совершенно не грозило. Я по приезде уведомил начальника вокзала, что я, генерал Кармона, главнокомандующий мексиканской армии, прибыл в Лион для кратковременного совещания с английским фельдмаршалом, и просил его задержать отправку поезда до моего возвращения на вокзал. Я дал ему понять, что мое правительство, вероятно, сочтет возможным наградить его орденом. А в Лионе я уже бывал, здешние женщины недурны, конечно, не парижский шик, но что-то в них есть, что-то есть, бесспорно. Хотите перед сном глоток коньяку?
— Нет, благодарю,— хмуро отозвался Эшенден.
— Я всегда на сон грядущий выпиваю стаканчик, это успокаивает нервы.
Он сунул руку в чемодан, не шаря, достал бутылку, сделал несколько внушительных глотков прямо из горлышка, утерся рукой и закурил сигарету. Потом разулся и лег. Эшенден затенил свет.
— Сам не знаю, как приятнее засыпать,— раздумчиво проговорил Безволосый Мексиканец,— с поцелуем красивой женщины на губах или же с сигаретой во рту. Вы в Мексике не бывали? Завтра расскажу вам про Мексику. Спокойной ночи.
Вскоре по размеренному дыханию Эшенден понял, что его спутник уснул, а немного погодя задремал и сам. Когда через непродолжительное время он проснулся, Мексиканец крепко, спокойно спал; пальто он снял и укрылся им вместо одеяла, а парик на голове оставил. Вдруг поезд дернулся и, громко скрежеща тормозами, остановился; и в то же мгновение, не успел еще Эшенден осознать, что произошло, Мексиканец вскочил и сунул руку в карман брюк.
— Что это? — возбужденно выкрикнул он.
— Ничего. Семафор, наверно, закрыт.
Мексиканец тяжело сел на свою полку. Эшенден включил свет.
— Вы так крепко спите, а просыпаетесь сразу,— заметил он.
— Иначе нельзя при моей профессии.
Эшенден хотел было спросить, что подразумевается: убийства, заговоры или командование армиями,— но промолчал из опасения оказаться нескромным. Генерал открыл чемодан и вынул бутылку.
— Глотните,— предложил он Эшендену.— Если внезапно просыпаешься среди ночи, нет ничего лучше.
Эшенден отказался, и он опять поднес горлышко ко рту и перелил к себе в глотку щедрую порцию коньяка. Потом вздохнул и закурил сигарету. На глазах у Эшендена он уже почти осушил бутылку, и вполне возможно, что не первую со времени прибытия в Лион, однако был совершенно трезв. По его поведению и речи можно было подумать, что за последние сутки он не держал во рту ничего, кроме лимонада.
Поезд двинулся, и Эшенден снова уснул. А когда проснулся, уже наступило утро, и, лениво перевернувшись на другой бок, он увидел, что Мексиканец тоже не спит. Во рту у него дымилась сигарета. На полу под диваном валялись окурки, и воздух был прокуренный и сизый. С вечера он уговорил Эшендена не открывать окно на том основании, что ночной воздух якобы очень вреден.