– Мери! – крикнул Том. – Тебе грозит опасность! Спрячься в кустах!
Но Мери не слышала, она прогуливалась, сильно виляя задом. На сцену выскочили три всадника. С первого взгляда стало ясно, что это индейцы. У кого еще столько перьев на голове?
Том застыл, выпучив глаза. Джерри даже испугался, что с другом может случиться удар, от переживаний лопнет сердце.
Кукольник продолжал вопить, изображая крики индейцев.
Но вот всадники окружили прелестную Мери.
– Кровожадные индейцы, – низким голосом верещал кукольник, – поначалу хотели принести кошечку в жертву своим богам, но когда разглядели ее небесную красоту, то стали спорить, кому из них пленница должна стать женой.
– Что? – поднялся со своего места Том. – Чтобы неземная музыка моего сердца – Мери стала женой дикого краснокожего? Никогда!
– Успокойся, Томми, – просил Джерри. – Не мешай представлению.
– Я не допущу, – все более разгорался Том, – чтобы в моем присутствии эти дикари говорили такие мерзкие слова. Стой, подлый сброд! Не смей дотрагиваться грязными лапами до моей Мери! Ублюдки! Вам придется иметь дело со мной.
И, перейдя от слов к делу, Том схватил со стойки огромный кухонный нож, похожий на палаш, одним прыжком очутился у сцены и с невиданной яростью и быстротой стал осыпать ударами кукольных индейцев. Он сбил их с лошадей, снимал им головы с плеч, калечил и рассекал.
– Остановитесь! – выскочил с воплем из-за ширмы кукольник. – Опомнитесь! Ведь вы истребляете не живых индейцев, а кукол, которые составляют все мое достояние! Горе мне, несчастному! Вы сделаете меня нищим!
Но Том ничего не слышал и не понимал. Он продолжал рубить палашом. Через минуту весь театр валялся на полу. Все ниточки были разорваны, куклы искрошены на куски, кроме, разумеется, Мери и лошадей. Зрители пришли в смятенье, обезьяна удрала на крышу и со страху почему-то стала мяукать. Даже отважный Джерри почувствовал робость от воинственного вида Тома.
– Скачи домой, услада моего сердца, как сказал бы восточный принц, – Том усадил Мери на лошадь. – Я скоро вернусь к тебе. Мне осталось только победить Дракона и вызволить тем самым от несчастий всех бедных и обездоленных, слабых и робких.
С этими словами он подтолкнул лошадь, и та полетела куда-то за разгромленную сцену.
Том помахал рукой на прощание.
– Я вернусь к тебе с победой! – прокричал он и обернулся к ошарашенным зрителям. – Хотел бы я в эту минуту видеть всех тех, кто не верил и не хочет верить, что благородные странники приносят великую пользу миру. Подумайте, что было бы с прекрасной Мери. Она оказалась бы в плену. Один из этих негодяев женился бы на ней, принудил стать его женой. Бедная Мери! Как страдала бы она! А я ее спас. Скоро она будет дома, и сердце ее наполнится еще большей любовью ко мне. Итак, да здравствуют благородные странники!
– Пусть себе здравствуют, – раздался слабый голос кукольника, – а мне пришла пора умирать. Еще минуту назад я почитал себя властителем королей и президентов, я разыгрывал представления, от которых зрители приходили в восторг и платили мне монетами из собственных карманов, а теперь я разорен, унижен, беден и нищ. Но хуже всего, что удрала обезьяна: теперь я набегаюсь до кровавого пота, прежде чем заполучу ее снова. И все это из-за безрассудной ярости господина, утверждающего, что его призвание – защищать сирот, восстанавливать справедливость и совершать иные милосердные дела. Только меня одного не коснулось его великодушие. Но я не ропщу на судьбу. Что случилось, то случилось. Я был бы вполне удовлетворен, если бы господин заплатил за мой разоренный театр.
– О каких убытках вы говорите? – не понял Том.
– О каких убытках?!–воскликнул кукольник. – А обломки на этом полу? Кто разбросал их? Не ваша ли могучая рука? И кому, как не мне, принадлежали эти куклы? И разве не ими я кормился?
– Я не знаю, о каких куклах идет речь? И при чем тут куклы? Я побил индейцев, которые хотели похитить мою возлюбленную. И пусть кто-то попробует доказать обратное!
Том угрожающе поднял кухонный нож. Зрители поспешно стали расходиться. Никому не хотелось попасть под горячую лапу сумасшедшего кота.
– Эти дикари могли и вас порезать, – продолжал Том, обращаясь к кукольнику. – Так что благодарите меня, что остались живы. Но я не требую от вас благодарности, оставьте их при себе. Я почувствовал бы себя удовлетворенным, если бы вы за чудесное спасение расплатились с хозяином корчмы за обед, который мы позволили себе с моим другом Джерри. К сожалению, у нас в карманах нет ни цента, от чего аппетит не меньше, как вам должно быть известно.