Фил рассказал в интервью журналу «Modern Drummer»: «У них была такая ударная машина „Dr. Rhythm", которые обычно глохнут после десятой отметки. Конечно, если у вас есть настоящий ударник, он сломается только после одиннадцатой».
Возможно, в некоторых ситуациях Том был застенчивым и скованным, но когда дело касалось музыки, он никогда не стеснялся открыто выражать свои мысли. Даже в самый ранний период он был весьма критично настроен по отношению ко всему, что делал, и, хотя порой испытывал приступы нарциссизма, прослушивая записи собственных песен, чаще терзался тем, что они звучат не так, как ему бы того хотелось. Он был заинтригован, услышав запись другой школьной группы — Illiterate Hands. Это был гораздо более профессиональный звук, чем в любой из его собственных записей. Запись сделал еще один их соученик, Найджел Пауэлл. В то время Найджел был гораздо более продвинутым в музыкальной технике, чем большинство ребят в Абингдоне. Он прибыл туда из Лондона, где с 11 лет вместе со своим братом играл в группах.
«Том решил: „Почему-то это просто здорово", — говорит Найджел о той записи Illiterate Hands. — Прослушивая ее сейчас, я даже не понимаю, что ему там так понравилось! Он позвонил мне и спросил, не подтяну ли я его группу до такого же уровня, что я и сделал».
Вероятно, Найджела можно назвать первым продюсером Тома Йорка, хотя сам он таких претензий не имеет. Но он точно знал, где поставить микрофоны. Он также стал советчиком и слушателем, в котором так нуждался Том.
«Не так уж много удалось сделать, мне ведь было всего пятнадцать! — признается Найджел. — Одним из немногих моих достижений было английское произношение в песнях Тома. Он в то время был фанатом REM и потому пел с нарочитым американским акцентом. Пожалуй, это единственный творческий вклад, который я внес, помимо расстановки микрофонов и прочих технических нюансов».
В конечном счете Том переманил и ключевого участника группы Illiterate Hands — младшего брата Колина, Джонни Гринвуда. Джонни хотел присоединиться к группе старшего брата с самого начала. Он слышал песни Тома и искренне считал, что они не хуже записей Элвиса Костелло и REM, которыми он как раз тогда был сильно увлечен. Джонни уже в те времена отличался заметным талантом и играл на нескольких инструментах: пианино, альте, скрипке и гитаре. Он даже выступал с Молодежным оркестром долины Темзы. Видно, для рок-группы это не являлось особым достижением, потому что, согласно легенде, Джонни много раз как бы случайно приходил с разными инструментами на репетиции группы в тщетной надежде, что ему разрешат играть с остальными. В конце концов Колин уступил, так что однажды воскресным утром все согласились, что им не помешает, если Джонни кое-где подыграет на губной гармонике.
Неделю спустя он впервые выступал с группой в баре «Jericho» в Оксфорде. Ребята выбрали название On А Friday («По пятницам») и начали давать концерты в местных заведениях. Список выступлений по-прежнему был невелик, обычно площадками служили городские клубы и школьный зал. К сожалению, вскоре и школа стала для них недоступна. Другая группа исполнила номер, который — по консервативным стандартам — был слишком скандальным, и директор немедленно запретил всю «поп-музыку» любого рода. Вероятно, именно поэтому, вспоминая те годы. Том всегда рисовал картину, напоминающую школьный бунт из фильма Линдсея Андерсона «Если». Том делал акцент на подростковой ненависти к директору, человеку суровой морали и старомодных взглядов.
«В нашей школе считалось обязательным каждое утро посещать церковь, что сегодня кажется довольно странным, — сообщил Джонни в интервью на радио, — даже диким». «Директор определенно был человеком, отставшим от времени, — признает учитель Энди Буш, который преподавал раз в неделю музыку в Абингдоне. — Из другой эпохи. Просто невероятно, насколько традиционной была тогда британская частная школа, которая с тех пор изрядно изменилась. Она представляла собой абсолютную противоположность всему, что утверждает Radiohead в художественном и политическом плане».
Том ненавидел директора и саму школу, и часть этой ненависти отразилась в стихах, которые он тогда писал. К моменту присоединения к группе Джонни Том тщательнее работал над текстами. Они служили основой для написания мелодий и диктовали тип музыки, которую Том тоже сочинял сам. Результат мог быть самым разным — от четырехтрековых демо в ритме группы Soul-II-Soul с кое-каким вокалом до попыток подражать U2 и REM. Ребята постоянно экспериментировали, пытаясь найти нечто такое, что могло сработать. Они не были великолепной группой, изначально Том и Колин ненамного опережали сверстников по техническим навыкам, но они работали больше и усерднее остальных.
«Для школьной команды они были просто очень хороши, — рассказывает Найджел Пауэлл. — Но если взять в любую группу по-настоящему классного вокалиста, звук станет в сотню раз лучше. Они, возможно, оставались бы вполне обычным школьным ансамблем, если бы не Том, и, честно говоря, вновь прослушивая те записи, могу сказать, что Колин владел инструментом заметно лучше остальных. Он был по-настоящему хорошим басистом». Но именно Том был наиболее яркой личностью в группе.
Найджел говорит: «Том и тогда был поразительным певцом. Помню, как в те времена, когда мы еще учились в школе, сказал кому-то: „Мы все стараемся что-то сделать, записать песни, но если Том не участвует, нет смысла и пытаться". У него замечательный голос, и даже в то время я осознавал, что вокал — самое важное, что есть в группе».
Все пятеро участников не стали бы друзьями, если бы не группа. Том был весьма непрост в общении, а в любознательном и творческом Джонни присутствовало нечто от «безумного ученого», но остальные трое выглядели обычными, приветливыми ребятами. Фил был самым старшим, а Эд и Колин — наиболее коммуникабельными и дружелюбными, но все они чрезвычайно различались по характеру. Позднее все участники группы ненавидели общие фотографии — уж слишком нелепо они выглядели вместе, к тому же Эд О'Брайен, под метр девяносто пять ростом, возвышался над Томом, рост которого составлял метр семьдесят.
К тому времени, когда Тому исполнилось 16 лет, окружающие считали его довольно непонятным. Он был очевидно застенчивым, но в то же время находил огромное удовольствие в вызывающей одежде. Он хотел, чтобы люди обращали на него внимание, но при этом любил одиночество. У него было острое чувство социальной справедливости, его беспокоила ситуация в мире, собственное здоровье и самочувствие друзей, но иногда он бросался в музыку, забывая обо всем и обо всех на свете.
Склонность Тома к неврозу и рефлексии обострилась, когда в 17 лет он завел машину. К тому времени его родители снова переехали, покинув Оксфорд, и он уехал с ними, так что ему приходилось регулярно кататься туда-обратно, чтобы встречаться с остальными участниками группы. Однажды, после бессонной ночи, Том ехал в машине со своей тогдашней подругой и попал в серьезную аварию, в которой едва не погиб, а девушка получила тяжелые травмы. На следующей машине, старом «моррис-майноре», Том боялся ездить со скоростью выше 50 миль в час. В интервью журналу «Addicted То Noise» он признался, что с тех пор дела с автовождением пошли у него все хуже и хуже.
«На дороге от моего дома до Оксфорда тогда было чертовски много маньяков, — утверждает Том. — Люди мчались на работу на скорости сто миль в час, а я в своем „моррис-майноре" как будто стоял посреди дороги, полностью беззащитный. И я очень нескоро научился контролировать свои эмоции».
Эта ситуация затем нашла выражение в серии песен: «Stupid Саг», «Lucky» и «Airbag» — все про аварии и смерть. Том избегал говорить «прощай» друзьям, когда они ехали домой, да и сам продолжал испытывать периодические приступы паники при необходимости садиться за руль.
Так же глубоко на Йорка повлияли события 19 августа 1987 года, когда безработный рабочий Майкл Райан вооружился двумя полуавтоматическими винтовками и пистолетом и отправился на улицы Хангефорда. Он застрелил шестнадцать человек, включая свою мать, а затем покончил с собой. Тому было тогда 16 лет, и он написал песню «Sulk», позднее она вошла во второй альбом Radiohead — «The Bends». В косвенной форме она повествовала о той перестрелке.