И все же образ чувствительного аутсайдера несколько преувеличен. У Тома была девушка, компания друзей. По крайней мере, его отчужденность и разочарование не превышали обычного защитного барьера, который воздвигают против мира многие подростки. Все, кто знал Тома тогда и позже, утверждают, что за драматическим образом скрывался отличный парень, с которым было легко общаться.
Благодаря группе On A Friday Йорк создал своего рода кокон вокруг своей творческой деятельности. Это была не просто дружеская компания: все участники уважали поразительный музыкальный талант своего лидера. Они также обеспечили ему безопасность, которую он так ценил, и подтверждение того, что его песни по-настоящему хороши. Как многие люди с артистическим даром. Том отчаянно метался между абсолютной верой в свое великое предназначение и ужасным чувством, что, возможно, все его песни ничего не стоят. Даже в юности это превращало создание музыки в мучительный процесс. Вероятно, тогда музыкант надеялся, что ощущение неадекватности пройдет, но сочинение музыки оставалось все той же мукой, а с годами становилось еще тяжелее...
Согласно популярной классической психологии, во всем виноваты нездоровый глаз, трудное детство, автокатастрофа и жестокие насмешки сверстников. В действительности Том вырос бы таким же неуклюжим, но творческим парнем, будь у него оба глаза в порядке. Его младший брат Энди, родившийся на четыре года позже, в 1972 году, во многом похож на Тома. Он тоже создал музыкальную группу (имевшую мимолетный успех под именем Unbelievable Truth), тоже боролся с противоречием между стремлением быть «рок-звездой» и оставаться частным человеком. Энди называл Тома «Додо», и для обоих была характерна одинаковая уязвимость, ощущение, что они выглядят «белыми воронами» из-за отказа подражать толпе. Тем не менее уже много лет спустя, когда детство осталось далеко позади. Том снова и снова пытался объяснить свои поступки и поведение обстоятельствами прошлого.
«Когда мне было восемнадцать, я работал в баре, — рассказал он в интервью журналу «Rolling Stone», — и одна безумная тетка сказала мне: „У тебя красивые глаза, но совсем неправильные". Когда меня одолевает паранойя, я просто вспоминаю ее слова».
2. On A Friday
Сегодня, когда все давно встало на свои места, можно смело признать: Тому повезло, что он не стал звездой в 18 лет. Он был достаточно талантлив, и такая возможность существовала. У него уже тогда накопилось достаточно песен, и многие из них в последующие годы в том или ином варианте вошли в альбомы. Например, басовая мелодия, которую Йорк написал в 16 лет, послужила основой для «The National Anthem» — песни, завершенной лишь в 1999 году. Но On A Friday была не просто командой подростков, увлеченных музыкой. On A Friday целиком принадлежала 1980-м. Группу отличали парадоксальные нотки белого фанка, что противоречило доминирующему влиянию стиля U2 и REM. Так что On A Friday вполне могли бы достичь уровня Fine Young Cannibals, если бы прорвались к успеху в 1987-м.
Разнообразие их звучания отчасти объясняется тем фактом, что пять основных участников группы On A Friday понимали: им чего-то не хватает. Тому еще было далеко до того харизматичного фронтмена, каким он стал впоследствии, и на сцене они пока выглядели всего лишь компанией из пяти ребят, исполняющих музыку. Решение, предложенное Колином, состояло в том, чтобы добавить медные инструменты: трое его знакомых играли на тенор-саксофоне.
«В школе так и бывает, когда играешь в группе, — объясняет Найджел Пауэлл. — Сталкиваешься с кем-нибудь и спрашиваешь: „Умеешь играть?", а он отвечает: „Да, на металлофоне", а ты ему: „Круто, давай к нам!" Так случилось, что среди наших ровесников нашлись три саксофониста, так что они присоединились к группе. Кстати, двое из них были симпатичными сестрами, что пришлось очень кстати».
Три новых участника On A Friday — Расмус Петерсон, Лиз Коттон и ее сестра Шарлотта — оказались тоже весьма талантливыми. К 1987 году группа как коллектив становилась все лучше и лучше. Они могли бы выступать чаще, но Том сомневался в их уровне. Может, сказывался все тот же недостаток уверенности, который преследовал его на протяжении всей карьеры. Один из концертов состоялся в 1987-м на старой пожарной станции в Оксфорде (Том вспоминает: «похоже, это место проектировали дизайнеры сети придорожных ресторанов „Little Chef". Сцена совершенно устаревшая — такое ощущение, что играешь в салат-баре»). Но Найджел оценил возросший уровень группы.
«Я просто записал для них демо-диск, и они устроили его презентацию, — рассказывает он. — Сделали много копий, собирались продавать их на концерте. Особенно мне запомнились духовые. Они звучали тем вечером особенно хорошо. Просто ритм-энд-блюз».
Эта тенденция к улучшению и усложнению музыки проявилась в другой демо-записи, сделанной на студии «Wood-worm» в 1988 г., в небольшой деревне Барфорд Сент-Майкл в Оксфордшире. Студию основал Дэйв Пег, басист группы Fairport Convention, игравшей фолк-рок. Он также выступил в качестве звукорежиссера и проделал большую работу по выстраиванию звука в трех совершенно различных композициях. Первая, «Нарру Song», — лихой ритм калипсо в сочетании с многоголосием гитар наподобие REM. Вторая, «То Be A Brilliant Light», начиналась с соло на саксофоне, звучавшем в духе Duran Duran, а потом сменялась опять же мелодией в стиле REM, а третья, «Sinking Ship», — нечто среднее между The Wonder Stuff и Violent Femmes.
Конечно, песни нельзя назвать великими, но для подростковой группы, сыгравшей всего несколько концертов, они означали серьезное продвижение вперед. Большинство подростковых команд изо всех сил стараются держаться какого-то одного жанра, но Том с самого начала перескакивал с одного стиля на другой с каждой новой композицией. Это было не только признаком его таланта, но и показателем того, что он, вероятно, еще не нашел собственный голос. Для того, кто настолько любит публичные выступления, удивительно, что он не пытался добиться для своей группы большего числа концертов, однако они еще оставались детьми, а на музыкальной сцене Оксфорда доминировали студенты, и, вероятно. Тома это пугало. Том жил в Оксфорде с восьмилетнего возраста, но его отношение к городу оставалось весьма неоднозначным. В интервью «The Observer» он как-то сказал, что всегда чувствовал себя там аутсайдером — ведь в Оксфорде участники Radiohead, получившие весьма дорогое и престижное образование, все-таки не дотягивали до среднего класса.
«Понятие о среднем классе весьма относительно, — объяснил Йорк журналисту Эндрю Смиту. — В Оксфорде нас считали офигенно низким классом. Там куча самых несносных, самых самодовольных, самых напыщенных снобов на всем свете, и чтобы нас признали средним классом.. . вот уж вряд ли. Надо побывать там на майские праздники, когда они выкатываются из пабов часов в пять утра, блюют и вопят „Хо-хо-хо", а еще пытаются приставать к вашим девушкам».
Тем не менее в своем первом интервью журналу «Curfew» Том также упомянул, что, хотя это «странное место», оно «было очень важным для моего творчества». Он частенько сидел и наблюдал за людьми, записывая мысли в блокнот. Вдохновение юноши в тот период питалось исключительно негативными источниками. Он научился презирать некоторые круги студенческого сообщества, и это чувство подогревалось тем фактом, что в более бедных южных районах города его воспринимали скорее как студента, чем как простого обывателя. Том отчаянно стремился отмежеваться от раздражавших его типичных учеников частных школ, каждый год вновь и вновь наводнявших город.
«Только поглядите на этих засранцев, которые шляются по улицам в вечерних костюмах и насмехаются над аборигенами,— рассказывал он корреспонденту «Q». — Они не знают ничего даже про самих себя, а еще собираются управлять страной. Это отвратительно. Из всех городов страны Оксфорд являет собой один из самых ярких примеров классового неравенства».