Затем город начал добреть, жиреть и разрастаться, а вместе с законопослушным населением росло и всяческое озлобленное, разнообразная чернь и грязь, и скверна. Понадобилась тюрьма побольше, понадежней. Тогда уже вместо одинокой башни, обнесённой крепостной стеной и украшенной с боков хлипкими пристройками, над округой возвысился и стал довлеть истинный, неподдельный замок. И не такой замок, какими можно наблюдать их сегодня в Мирсварине – не вычурное, причудливое сооружение со множеством комнат, переходов и стрельчатых арок, а плотно укреплённое здание с непреступными стенами и рвом. Осуждённые теперь содержались в подземельях замка, полностью предоставленные власти и милостям своих господ.
Шли годы, они складывались в десятилетия, а те, в свою очередь, слагали века (ну, как это обычно и приключается со временем, с историей, которые движутся только вперёд, упрямо не ведая о дороге назад), и Ривер-Немм смахнул с себя устаревшие замки, замещая их городскими управами в центре. Большая часть преступных жителей перекочевала в подвалы ратуш, но Лемн всё рос, развитие его продолжалось, и вот уже на заре новой эры властям вздумалось возвести столь же новое строение для подневольных. Такое, чтобы устрашало и лишало постояльцев любой надежды и веры на лучший исход.
Именно так ведомство изысканий, и стражи Ллойн в частности, заполучили в своё распоряжение Первую Ставку, чёрной, уродливой грядой вздымающуюся на левом берегу реки Милнар. Валентор всё это прекрасно знал, ибо знать подобные вещи входило в его должностные обязанности, но он даже представить себе не мог, как же много людей на этом холме сгинуло, и не одних лишь людей…
Внезапно хозяин мрачного близнеца, весь путь до камеры проведший среди собственных мыслей, порой воображающий разное, порой просто созерцающий, осознал, что направляют его совсем не в ту комнату, на которую он рассчитывал. Сумрачные коридоры никак не заканчивались, вгрызаясь ниже и ниже в основание холма. Стало быть, его ведут в подземелье.
Наконец, где-то вдали забрезжил лёгкий, тёплый свет, и Валентор сумел рассмотреть хоть какие-то предметы, расположенные по бокам, а не только у него перед носом или под ногами. То пламя от факелов растекалось по чёрным, но всё ещё чуток глянцевым прутьям крошечной клетки для пыток, в которую едва ли поместился бы взрослый мужчина. То озаряло яркими, рдеющими сполохами заплутавших крыс, норовящих в спешке скрыться от сапог шествующих. То угождало на кандалы и цепи, прикованные к стене и всеми покинутые, однако подобное «достославное открытие» не могло быть угодно никаким огням, даже наиболее мерклым в мире. И путник с юга знал это наверняка.
На куче старого, прогнившего и страшно смердящего сена Валентор заприметил странные останки, возможно, лежащие здесь с незапамятных пор. Молодой господин заострил взгляд на них потому, что череп, определённо, оказался самым ослепительным и сверкающим из всего, что он узрел в подземельях Первой Ставки. Впрочем, было в этом черепе что-то подозрительное… что-то инородное. Такое, от чего у каждого свободного жителя Лемна защемило бы сердце, и душа убежала в отдалённый (и безопасный) телесный участок. В пятки, к примеру.
У историка же просто перехватило дыхание, он сменил свою особенно насмешливую улыбку-оскал на едва приоткрытый от удивления рот, округлил глаза и выпучил их, всё внимание предоставляя «неожиданной находке».
Алебастровый, выеденный временем добела, череп совсем не смахивал на людской или, скажем, на эльфийский. Ничем он не роднился и с останками более славных и могущественных созданий, светлооких лунгов. В принципе, все три ветки Валентор вряд ли бы сумел различить только лишь по беглому взгляду на скелет, но то, что с этим позабытым черепом было что-то не чисто, имперец понял сразу.
Факелы, которые несли в руках безразличные стражники, излучали слабый, но приятный свет, проскакавший вскользь по поверхности черепа и окрасивший его на пару мгновений в рыже-розовый цвет. Широкие, большие глазницы, так не похожие на людские, уплощённая форма головы, заострённый, выдающийся вперёд челюстной нарост… всё это напоминало только одно существо, не единожды виденное Валентором в Эль’Тариоте (особенно в Архиве) – соктна! Неужели же… тут покоится соктн? Правда, бедолага вряд ли именно «покоится» в темнице, скорее валяется и собирает пыль да грязь своей главной возвышенностью и венцом – головой.