Немыслимая удача, как и возможность незаметно проникнуть в тюрьму! После истории наложницы было совсем не трудно составить план, и вскоре Лаудр рылся в сундуках в поисках уместных одежд. Он уже успел облачиться в списанную военную кирасу и даже не забыл прихватить собственный шлем, ибо ничуть не горел желанием сверкать направо и налево знакомой для Лемна физиономией, но Металлия одёрнула мужчину:
— Да, самое время принарядиться! Что ты там ищешь? Пойдём же, вперёд!
Лау предосудительно поглядел на женщину, которая была немного выше его ростом, но всем видом дал собеседнице понять, что никакой даме с ним не сравняться, и уж точно не опередить его по высоте положения. Женщины… они постоянно суют нос туда, где и без их острого нюха слишком тесно. Вытащив старый сюртук с потрёпанным пальто и перекинув пыльное добро через руку, он изрёк:
— Скорее всего, стражи Ллойн отнимут у Валентора всё. Даже человеческий облик.
Последнюю реплику он прошептал очень тихо, сам ещё не до конца определившийся, желает ли уколоть Великую Госпожу побольнее, или с неё уже хватит. Жаль только, Лаудр ничего не знал о преимуществах лунговского слуха.
— Да и тебе стоит переодеться, – задержала их в дверях Мо, неоднозначно осматривая облачение Металлии, которое завершалось кожаными штанами. – Я подобрала кое-что.
Наложница развернула перед будущими налётчиками одно из своих платьев для свиданий, в меру откровенное, в меру блестящее, дополненное полупрозрачным платком цвета талого масла с вышивкой из бисера и камней в виде цветов и звёзд.
— Ну, нет, я этого не надену, – не удостоив вниманием предложенное убранство, отрезала Дрейк. – Иначе мне придётся сражаться там голой, ибо в таких одеждах я явно не сумею управлять телом на пределе возможностей.
— Сражаться?! – испуганно и как-то возмущённо вскрикнул Лаудр. – Что ты затеяла? Думаешь, сумеешь справиться со стражами Ллойн? Да они вмиг нас обезглавят! Насадят наши головы на пики и украсят ими стены Ставки, устраивая для воронов бесплатный пир!
Но хозяйка ясного близнеца не приняла в расчёт предостережения старого вояки, точно так же, как он не принимал всерьёз её слова. Великая Госпожа двинулась, но упорная Мо ухватилась ей за предплечье, другой рукой протягивая небольшую диадему.
— Надень хотя бы это – отличительную метку каждой моей сестрицы-сослуживицы.
Несмотря на то, что рассвет, до коего оставалось ещё довольно далеко, знаменовал бы вступление Лаудра в почтенный пятидесятилетний возраст, его любовница получила подарок первой. Ещё перед тем, как отправиться на ложе, мужчина преподнёс девушке новый венец, смастерённый на заказ и нёсший на оборотной стороне гравировку – выдержку из их общего любимого стиха. Украшение обошлось в пугающую сумму, наполовину сопоставимую с теми средствами, что уже были истрачены на предстоящее торжество в имении родителей жены Лаудра, куда получил приглашение почти всяк знакомый и имеющий приличествующий случаю костюм. Помимо Мо. Ведь Лаудр просто не мог позвать её, и не важно, кого конкретно он предпочёл бы лицезреть за столом.
Впрочем, то, чего желал старый военачальник, вообще никогда не имело силы и не находило отражения, ни в глазах его семьи, ни на службе, да даже в зеркале, наедине с собой, Лау избегал появления дерзких личных притязаний в виде особенно навязчивого мерцания зениц.
Сейчас, правда, это не играло большой роли, в отличие от того, что одно из украшений высокосветской наложницы списали с поста и оно могло бы в освободившееся время обвивать лоб другой женщины тонкими, изогнутыми прутьями.
Венец Металлия приняла, тут же разместив его на голове, предварительно снимая капюшон и распуская отросшие, пышные волосы. Подруга военного протянула платок незнакомке, древняя взяла и его, чуток поклонившись для Монанты и прошептав:
— Благодарю, госпожа, ты оказала мне большую услугу, – и спешно покинула залы, мотнув на прощание своей пепельной копной.
Лаудр невольно проскользил взглядом по этим небывалым, блестящим прядям, но ничего не произнёс и быстро отвёл пристыженный взор. Всю волю матёрый вояка пустил на то, чтобы сдержанно распрощаться с Мо:
— Если я не вернусь к рассвету, или того хуже, пропаду без вести, лучше не расспрашивай обо мне у своих покровителей. И не рассказывай никому о том, что сегодня здесь произошло…