— Ты ведь даже не человек. Ты… ты древняя! Прямиком из наших легенд! Пожирательница света!
Лаудр злобно отбил каждое слово языком, и те вполне могли бы разнестись по безлюдным улицам Лемна и заполнить их, делая произнесённое достоянием любого, кто пожелал бы что-то услышать и располагал рабочими ушами, однако вокруг никого не было, помимо онемевших стен, деревьев и столбов. Ведь ряженые уже добрались до доков и встали рядом с дверью, у той самой таверны, на которую указала наложница Мо.
— Воистину так, господин! – провозгласила Металлия и принялась отстёгивать своё оружие.
— Этого не может быть! О, Великий Суллун! О, Куннован! Это не может быть правдой…
— А теперь послушай меня, – грозно прорычала древняя из имперских легенд, лунг из реального Мирсварина, – если вздумаешь выдать меня, или того хуже – предать, я тебя переломлю пополам голой рукой. Понял? – она так быстро подскочила к Лаудру, что тот и опомниться не успел, затем схватила мёртвой хваткой сопровождающего за горло. – Опустошу тебя, вырву твоё червивое сердце, и пальцем не щёлкнешь, и глазом не моргнёшь! Сам примешься по карманам искать нужную монету для стража душ, но не найдёшь её, и пожалеешь обо всём! Узнаешь, какая я пожирательница света.
Но бывалый военный не испугался женских угроз, невзирая на то, что Великая Госпожа приподняла его массивное тело в воздух одной левой. Лишь смотрел в её разноцветные глаза, любовался, как блистает в них отражённый откуда-то огонёк, и медленно млел.
Металлия, не выжидая ответа, постепенно ослабила захват, решив, что вдоволь напугала немощного смертного.
— Я не из тех, кто предаёт. Не знаю, что наговорил обо мне Вал, – насмешливо, но хрипло прошептал потерпевший, потирая шею взопревшими ладонями.
И пока Металлия возилась с ножнами, Лаудр добавил едким тоном:
— Да… Валентор всегда любил, когда им помыкают. Вы двое отлично поладите.
— К твоему сведению, – злобно прошипела женщина, подставляя указательный палец к носу военачальника и миловидно скорчившись, – я никогда бы не воспользовалась преимуществами происхождения против него. Вот, – и неожиданно для Лаудра всучила собеседнику оружие. – Держи при себе, только не вздумай его обнажать. Это мой меч. Только лишь мой, понял?
Безусловно, старший брат историка ничего не мог знать о представлениях лунгов, и сам не представлял, что Металлия совсем из другого мира, где одни не используют личную силу во зло или во вред. Но и другие, наряду с этим, не ищут выгоды от собственной слабости, дабы кем-то манипулировать или управлять.
Широкий платок, который укутывал голову и добрую часть тела хозяйки ясного близнеца, проскользил по её одеждам, издавая при движении приятное, тихое шептание.
— Как тут не понять, – задето хмыкнул провожатый. – Повинуюсь, моя госпожа!
Он постучал кулаком в дверь таверны, но внутри ничего не происходило. Ни шагов, ни шума, ни суеты. Лаудр постучал ещё раз, и ещё, демонстрируя свой пылкий нрав и нетерпение. Металлия тем временем занялась нарядами и расстегнула куртку с рубашкой так, чтобы ложбинка между её «благодатными горами» выделялась более наглядно. Пыталась руками как-то их оформить и направить, и молотящий в дверь солдат уткнулся взором в грудь Великой Госпожи.
— Что ты творишь? – прошептал он.
— Пытаюсь сделать свои достопримечательности… более примечательными.
— Тогда лучше покажем им тебя сзади! – неосознанно выпалил мужчина.
Тут же маленькое окошко на двери открылось и в проёме замаячили крохотные красные и липкие глазки стража, под стать этой смрадной конуре.
— Доброй ночи! – уверенно объявил Лаудр, неожиданно резво вжившийся в новую роль и понявший вдруг, что она ему особенно по вкусу. – Привёл свежую избранницу, юную прелестницу для почтенного Первого Писаря, отворяй немедля! Омблот.
Последнее слово вообще не имело смысла, но его надлежало произнести специальным образом, как пароль. Именно этому слову обучила Лаудра его знойная Мо перед отбытием.
Внезапно мужчина сделал такое, на что раньше никак не осмелился бы. Он распластал свою пятерню и с размаха шлёпнул Металлию по выдающейся, аппетитной и круглой попке, коварно притом улыбнувшись. В тот миг древняя не разделила воодушевления старого деверя, но приложила все труды, чтобы не измениться в лице и не врезать наглецу в отместку.
На самом деле привратник, изрядно напившийся виса перед сном, не был заинтересован в спектаклях, и пропустил бы прибывших при звуке одного «омблот». Его помутневшие мигалки уставились на вздымающуюся от дыхания грудь древней, и мужичок не обратил внимания ни на подозрительные чешуйки на коже женщины, ни на её странное облачение. Этот пройдоха, Хрипящий Вепрь, Главный Писарь, он любил наряжать наложниц в рискованные и дикие одеяния. Только в последний момент охранник пристально посмотрел в разноцветные глаза пришедшей, и чуть было не заподозрил нечто неладное. Но Дрейк повела бровью, и он повёлся.