Мизраэль одним порывистым движением сорвал с себя плащ, медленно и театрально вынул меч из ножен, расправил широкие плечи и спокойно опустил ведущую руку вниз, остриём клинка указывая на землю.
— Если в твоих глазах я выгляжу, как не настоящий лунг без надлежащего убранства, то и ты вовсе не напоминаешь владеющего силой, могучего повелителя клинка, – из Сэна тем временем продолжал исторгаться непрерывный поток слов, и он левой ногой шагнул на выпирающий камень в речке, предлагая всё усложнить.
Ведь лунги не любят простого бытия.
Мизраэль, наконец, откликнулся на «радушное» хозяйское предложение скрестить клинки. И первым пошёл в наступление. Атаки его были резкими и могущественными, однако Норвагорн без особого труда отразил каждую, полностью запрыгнув на влажные булыжники. Сурву ничего не оставалось, как последовать примеру противника, но, вот незадача, обувь Акестара не благоволила боям на мечах, заодно с его одеждой. Да что там… в таких нарядах было не так-то легко держаться в седле, не то, чтобы с грацией балансировать на мокрых камнях. Светловолосый то и дело поскальзывался, едва не заваливаясь в мелководную, но буйную горную речку, и удерживался исключительно благодаря проворной левой руке, из-за чего довольный Норвагорн чуть не разражался заливистым смехом всякий раз, как пальцы белобрысого касались воды и гальки.
— Ну и каково тебе в этих скользких сапогах и тесном кафтане? – всё издевался Сэн, растягивая губы в самовлюблённой улыбке, но так и не продемонстрировал сопернику ни мастерство своё, ни силу. – Из кого же выйдет лучший победитель? Из горделивца-лунга, облачённого в шелка и бархат, или из «горного духа» в старом и рваном?
Округа наполнилась лязгом звенящего металла, блеском клинков и речными брызгами, поднятыми в воздух быстро движущимися ногами древних. Норвагорн будто бы играл с противником, увлекая его всё дальше от стоянки, вверх по течению. Но Мизраэль в чём-то поддался. Его горячая древняя кровь, что постоянно выходила за рамки умеренных температур и начинала бурлить от малейшего раздражения, на этот раз не стучалась в висках и не требовала от своего хозяина совершать какие-то срочные действия, как правило, весьма опрометчивые. Светлый господин оставался спокоен и уравновешен, хоть по его неустойчивому положению тяжко было предположить подобное. Он твёрдо намеревался этот бой выиграть, и злобе здесь не нашлось места. Прохладный ветер, прорезающий скалистые вершины, и мороз от снежных шапок в горах, на шпилях, будто помогали остудить голову.
Мизраэль сосредоточился, неожиданно выпрямился, и ловко и уверенно накинулся на противника с незащищённой стороны. Но, казалось, Норвагорн и этот выпад предвидел, он лишь дразнил Пепельного Волка, тягал его за хвост.
— Да содрогнутся звёзды, а созвездия придут в беспорядок! Ты что-то на самом деле умеешь! – прокричал черноволосый ровным тоном несмотря на то, что по лбу его уже струился градом сверкающий на солнце пот.
Точно также, как и у его соперника. Только вот голос Мизраэля не мог больше похвастаться уверенностью, или пощеголять нотками надменности, пренебрежения. Ведь лунг тяжело дышал. Он уделял гораздо меньше времени тренировкам и боям на мечах, чем ремеслу кузнеца и ювелира. Надо было усердней заниматься, так, как и полагается не магу, но хозяину славного оружия.
— Ох уж эти доисторические выражения! – в конце концов откликнулся Сурв, кряхтя и жадно глотая воздух пылающими лёгкими. – «Я богат именами…», «позабудет сердце», «созвездия придут в беспорядок…» и где ты всего этого понабрался? Я век такого не слышал… и ещё б не слышал век.
— Не «доисторические», а «изысканные»! – плавно, напевом отражал мастер меча, продвигаясь всё дальше, к Хребту Великана. – Подумай вот над чем: раз мой язык настолько искусен, что способен всё это выговорить… сейчас… на что ещё сгодится он? Но вообразить то, на что сгодится мой проворный меч, ты, увы, всё равно окажешься не в силах!
Мизраэль увлечённо улыбнулся, но потом мысленно отчитал сам себя же за столь «невиданную слабость». Что это? Что творится с ним? Он поддался на сат соперника, попал под его очарование, так заинтересован в нём и в его могуществе, что позволяет озвучивать все эти дерзкие двусмыслицы? А, значит, непременно уступит в поединке? Ну уж нет!
Пепельный Волк помнил, откуда Сэн позаимствовал такие странные и высокопарные строки – из одного знаменитого гимна, правда, весьма преклонных лет, настолько древнего, что нынешние поэты и певцы о нём давным-давно забыли.
— Сдаётся мне, в том старинном тексте также говорится, что необходимо остерегаться колдунов, искусных своей речью.