— Сам увидишь, когда я его прикончу, – заносчиво возвестил Норвагорн, правой ногой заступая в купель и наполовину обернувшись к собеседнику. – Узришь целые горы лучших кристаллов рудаса!
Он хамовато улыбался, и было не совсем понятно, шутит ли мастер меча, или же полностью серьёзен сейчас.
— Ты словно бедный людской мальчишка, что мечтает добром разжиться при помощи поверий из вздорных сказок и легенд, и на них же разбогатеть.
Норвагорн уже постепенно поднимался вверх по террасе из бассейнов, будто по чудно́й лестнице в чертогах речной нимфы, но он чётко слышал каждое слово Мизраэля.
— А ты… белобрысый, ты – скучный и закостенелый, как аран, который только-только явился в этот мир, но уже постарел безвозвратно.
Светлый господин, Пепельный Волк, лишь раздражённо хмыкнул. Медленно преодолев террасы белоснежных купелей из искрящегося известкового туфа, на две трети заполненные изумрудной водой, лунги проникли в необъятную галерею, ещё более насыщенную непревзойдённым, чарующим ароматом. Где-то вдалеке раздавался мелодичный гул небольшого водопада, что обрушивался с пещерных высот в широкое и тихое подземное озеро. Но вместо того, чтобы искать легендарного зверя-змея, или залежи драгоценного рудаса, Норвагорн и Мизраэль вновь схлестнулись в поединке. Как-никак, каждому из них безудержно хотелось выяснить, кто же выиграет эту битву.
Свежая обстановка ничем не помогла Мизраэлю, несмотря на свою красоту и утончённость. Казалось, что здесь, под сводом пещер Зверя Хакмерона, было ещё более скользко, ибо гладкий камень, за тысячелетия отполированный жидкостью, на дне покрывал какой-то глинистый, мутный налёт, делающий перемещения почти невозможными. За пару ударов ловкий и уверенный Норвагорн опрокинул соперника в озеро, наградив его неглубокой раной на бедре. Всё, это был конец.
Всё решили звёзды? Нет, здесь, средь скалистых недр Хребта Великана, звёзд было не узреть, только тусклые бело-голубые мерцания от хрустальной пади на воде. Всё решили неудобные сапоги Мизраэля, и его неподходящая одежда, ровно, как и недостаток практики. Во всяком случае, светловолосый лунг лично так постановил, пока сурово хмурился, лёжа на боку, обезоруженный, и пока с его лба и щёк стекали брызги, а озеро наливалось магической кровью древних.
Норвагорн радушно расхохотался, но протянул открытую руку противнику, то есть, уже (вероятно) новому приятелю. Смех его поскакал по извилистым, складчатым стенам пещеры, становясь всё громче и назойливей. Не слишком-то это учтиво – так хохотать в чужих владениях.
Мизраэль молча принял дар поддержки, и подскочил на ноги при помощи Сэна, не забыв прихватить обронённый меч. Вдруг вдали раздался какой-то необычный скрежет, оба лунга навострили ухо, напряглись, но объятий не ослабили – так и стояли, крепко держась за руки, с согнутыми локтями, разместив кисти на уровне груди. Залы всё больше и больше наполнялись громыханием и вскоре стало понятно, что пробудился тот, кто однажды взялся этот грот сторожить.
— Мне это не нравится… – тихо прошептал Сэн, инстинктивно перейдя на хатр перед лицом опасности.
— Что умеет этот твой сонный удильщик? – на хатре же вопросил Мизраэль, но было уже слишком поздно, черноволосый не успел ему ответить.
Впереди из тёмного озера вынырнуло огромное чудище, гораздо больших размеров, чем мог бы вообразить Мизраэль, и даже поболее, чем фантазёр-Норвагорн представлял в уме Зверя Хакмерона. Да что там, оно, это исполинское создание, превосходило всякую тварь, виденную во владениях Кифа до сего момента. Однако лишь потому, что пред лунгами возник вовсе не упомянутый прежде змей.
Страж пещер, извиваясь и складывая своё массивное тело завитками, скорее напоминал червя, разделённый узкими продольными кольцами на сегменты. Шкура его лоснилась чем-то серебряно-серо-синим и имела густо-индиговый узор на спине, но никаких плавников либо чешуек на ней не было заметно. Впрочем, голову монстра венчал раздувающийся, пламенно-рыжий воротник, который угрожающе и чуток величаво расправлялся, подтверждая тем самым некую связь с легендой. А за воротником прятались жуткие, длинные отростки, растопыренные и усыпанные алыми, тонкими усиками, колеблющимися по бокам от гребня, будто ветви на ветру или перья, что только благодаря насмешкам судьбы проклюнулись на чём-то, подобном щупальцам.