Морда зверя заместо рыла или носа оканчивалась клювом, злобно распахнутым, и из зоба его вырывалось шипение, клокотание и цокот. Владыка грота, завершив танец колец и прекратив извиваться, поднял в воздух кончик хвоста, на котором пестрела пятнистая трещотка, словно у гремучей змеи, только мрачно-фиолетового оттенка, и тут же пустил оружие в ход. Поднялся ужасающий шум и грохот, такой, что казалось, будто стены и потолок не выдержат и мигом обрушатся наземь. Следом за звуковой, чудовище бросилось на гостей незваных в самой обычной атаке и сперва ударило хвостом туда, где всё ещё находились ошарашенные Мизраэль с Норвагорном.
Лунги ловко отпрыгнули, ведь, несмотря на превосходящие размеры монстра, он не мог похвастаться ни скоростью, ни выдающейся ловкостью, и просто не поспевал за нарушителями границ. Приняв мудрое решение разойтись в разных направлениях, древние дразнили чудище каждый со своей стороны, и оно быстро потеряло преимущество, не способное резво определить, кого лучше уничтожить первым. Червь-змий кидался пастью то на Мизраэля, то на Норвагорна, но пока он атаковал одного, с другого края его уже жалил проворный меч второго гостя.
При очередном падении в воду, Мизраэль спешно сбросил сапоги, дабы постоянно не поскальзываться и иметь хоть какую-то возможность удержаться на своих двоих, и зашвырнул неугодную обувь куда подальше. Зверь встрепенулся и отвлёкся даже на столь бесхитростное действие – нет, он не смахивал на славного хищника, или на передового охотника, и вообще вряд ли понимал, что делал теперь.
Спустя ещё пару-тройку болезненных уколов мечом, внешне грозный зверь сжался в клубок и протяжно зашипел. Пожалуй, он потратил слишком много сил на этих жалких жуков-лунгов. Да, древние посетители по размерам скорее соотносились с пчёлами для чудища, однако раздавить их хозяин пещеры так и не сумел – ему просто не хватило сноровки и расторопности, и ведь именно это – как раз главная проблема для любого разумного ниеда Ассалгота, когда он ведёт бой с насекомыми. Мелочь, она чересчур прыткая и вёрткая, ей не трудно улизнуть от гиганта-ловчего.
Норвагорн, искря направо и налево одичалым, полубезумным взглядом и дополняя образ восторженным оскалом, запрыгнул на массивный, трепещущий ком из колец червя, подлетел к его голове и уже замахнулся мечом, желая обезглавить чудовище, но вдруг Мизраэль задержал мастера меча, прокричав:
— Нет! Не надо его убивать!
Черноволосый раздосадовано поморщил нос и свёл брови в арку, но длань свою остановил. Он непонимающе и взыскательно посмотрел на новоиспечённого приятеля, однако тот стоял чуть поодаль в забавной, весьма умилительной позе, испуганно протягивая кисть по направлению к Норвагорну, расправив все пять пальцев, в бессмысленной и безнадёжной попытке помешать н’тарлу рубить с плеча. Будто Сэн собирался прикончить любимую гончую Мизраэля просто так, или что-то в этом роде.
— Я знаю, что это… кто это такой, – Пепельный Волк начал судорожно объясняться. – Это чудище Шарг. Или Ша’Джарг, или… Впрочем, не важно. Этот зверь, он разумный. Не такой, конечно, как белые драконы, но всё же он гораздо более сообразителен, чем прочие животные. Я уже встречал похожих тварей, когда странствовал по землям за океаном Нирлоннан.
Норвагорн чутко внимал рассказу светловолосого, но и не думал убирать меч в ножны, смещать стопу с морды чудовищного червя, или, хотя бы, отводить остриё клинка от его мечущегося глаза. Слышал ли Сэн, Удильщик из Искатора, о чудище Шарга раньше? Может и так. Но Искатор слишком далеко расположился на просторах Предела от тех краёв, где обустраиваются столь диковинные звери, и слишком уж он не заинтересован в подобных легендах, не восприимчив к ним. Искатор – город каменный, он давно сам закостенел. Да и вообще, о существовании мифического создания, «чудища Шарга», мало кто был осведомлён во втором покрове весны, а напрямую сталкивались со зверем и того меньше – всего-то единицы. Неужто, светлый господин, этот Сурв Акестар, которого у Норвагорна никак не поворачивался язык назвать соответствующим образом, входил в число таких счастливчиков?
Мизраэль аккуратно подошёл ближе, продолжая говорить:
— Сам посуди, мы ворвались в его дом, потревожили его, подняли шум и взмутили воду. А когда хозяин попросил нас удалиться, мы просто обнажили мечи. Шарг битву проиграл, и отступил, и теперь просит пощады. Убивать столь разумную тварь – предприятие скверное, неблагородное. Не достойно высокого происхождения лунга.
Норвагорн снова поморщил нос, демонстрируя и раздражение своё, и недовольство, но всё-таки речи н’тарла принял к сведению, спрыгнул вниз и отстранился от поверженного зверя. Тот ещё пару мгновений повертелся в клубке, но вскоре медленно и обессиленно пополз восвояси, то и дело замирая, дабы дух перевести.