— Заступник змей и червяков, – отчеканил Норвагорн, когда в галерее остались только двое лунгов.
Он уже вновь нескромно улыбался, этой своей нахальной ухмылкой с оттенком притязаний, и Мизраэль, сам того не осознавая, улыбнулся в ответ мастеру мечей. Вдруг светловолосого в один момент переполнило жгучее желание поправить непослушную прядь волос, выбившуюся из причёски Норвагорна и ниспавшую ему на лицо. Пепельный Волк даже едва пошевелил рукой, но с ужасом и осуждением отдёрнул свои неучтивые, неуклюжие пальцы. Что такое происходит?! И чтобы заглушить шествие разномастных мыслей, абсолютно неудобных, светлый господин громогласно изрёк:
— Знай, что я этого так не оставлю. Мне нужен шанс, ещё один бой. Я требую реванш, требую дейкир, если угодно на хатре.
Практика дейкир, или риев’дейкир, обычно применяющаяся лунгами в ту эпоху, могла увлечь участников в бесконечный круговорот дуэльных битв или азартных игр (и зачастую так оно и приключалось), где проигравший постоянно требовал повтора, и «справедливости» для себя. Риев’дейкир считалось делом достойным, благим, ведь всегда необходимо давать возможность восстановить честь всякому хорошему игроку (разумеется, если он тоже древних кровей, но ни в коем случае не лунгидзур), ибо это благородно и праведно. И, в то же самое время, риев’дейкир – занятие гнилостное и позорное, на почве которого зиждутся пороки, потому как проигравший просто не в силах признать собственное поражение, поклониться победителю и с уважением отступить. Он уже идёт на поводу личной гордыни и непоколебимого упрямства, никогда не способный согласиться с результатом сражения. А победитель лишь насмехается над менее удачливым н’тарлом, и тешит своё самомнение за счёт других.
Норвагорн вместо ответа предоставил Мизраэлю небольшой поклон, прижимая кулак к груди и намекая на то, что, в общем-то, всё может быть, и, если выдастся надлежащий случай, а карты удачно лягут, то он вполне готов заново скрестить клинки с собеседником.
Затем мастер меча двинулся туда, куда уполз исполинский червь.
— Чем эта тварь здесь питается? Что… что она вообще здесь делает? Всё это странно, – задался вопросами черноволосый.
Его тёмная, статная фигура с широкими плечами мельчала, растворяясь в точно таких же, родственно-мрачных цветах пещеры. В глубине гигантская галерея завершалась массивной стеной из сталагмитов, в некоторых местах срастающихся со сталактитами, однако где-то за этим каменным лесом лежал малозаметный, узкий туннель, из которого лился медовый свет и в который же ускользнуло чудище Шарга. Норвагорн шлёпал по воде в направлении прохода, и Мизраэль последовал за ним, совершенно позабыв о том, что недавно выбросил свои сапоги из самой тонкой и изысканно выделанной кожи, и неплохо было бы теперь разыскать одежду.
— Нет, я серьёзно, что он жрёт? Камни? Здесь же нет ничего подходящего.
— Может и камни, – надменно усмехнулся Мизраэль, сровнявшись с приятелем и чуть не задевая своим правым плечом его левое.
— Ты же якобы встречался прежде с такими созданиями. А поедать камни, как мне кажется, чуток противоестественно, и уж точно полностью тщетно.
За тонким туннелем, который преодолели лунги, открылся прекрасный, чарующий вид на ещё одно подземное озеро, не имеющее снабжения с пещерой и залегающее на уровень выше остальных водоемов. Но, нет… пред лунгами простёрлась не просто вода, а нечто бурлящее и излучающее свечение, янтарное, с проблесками и прожилками будто бы из расплавленного голубого опала. Словно бултыхающиеся, текучие драгоценные камни… Именно озеро источало этот удивительный аромат, настолько странный и неправдоподобный, что даже у древних не нашлось бы слов, чтобы достоверно описать его.
Запах не походил на ягодный или фруктовый, он не был ни сладким, ни пряным, ни едким, не напоминал ничего из растительного или животного мира, зато проникал всюду, и стелился в голове.
— Крылья Ра’Ума! – воскликнул Норвагорн. – Что это? Да содрогнутся звёзды…
Застыв у границы, что разделяла туннель и очередную пещерную залу, лунги начали удивлённо переглядываться. И лишь спустя пару мгновений решили подойти ближе, к таинственной рыже-жёлтой жидкости.
— Возможно, это и есть источник пищи для чудища Шарга? Возможно, там плавает то, что жрёт этот змей? Или же пруд сам является побочным продуктом его жизнедеятельности, наподобие слизи? Или воды как-то поддерживают силы червя? – предложил Мизраэль.