— Как твоя рана? – внезапно спросил Норвагорн, а ведь Мизраэль решил, что сосед его уже давно спит.
— Ты ранил меня? Я этого даже не заметил, – холодно хмыкнул длинноволосый лунг.
Безусловно, то была бравада, и Мизраэль не мог не ощутить, как его бедро полоснул клинок соперника.
— Видишь, насколько мой меч острее моего языка.
А ведь и правда. Рана на теле лунга исчезнет, и не оставит отметин, будто этот досадный, раздражающий ливень. Неважно, когда, сегодня ли, завтра… но воды иссякнут, река усмирится, избытки впитаются в грунт. Но слово… в кругу древних оно никогда не растворяется бесследно, случайное, неумело брошенное, или напротив, самое выверенное. Искусно сложенное. Подобно воде, оно также вбирается тканями сердца и волокнами души, будто засушливой почвой, и затем даёт право пробиться тому, что уже давным-давно пустило корни внутри.
Под занавес из таких вот мыслей Мизраэль и погрузился в кромешную тьму. Он уснул.
На заре, когда на востоке только-только засияли первые лучики горячего летнего солнца, Мизраэль распахнул веки, пробуждённый какой-то лёгкой, приятной мелодией. Это капель отсчитывала незатейливый ритм, сбегая с пещерного навеса и разбиваясь в брызги о каменистые порожки. Туки-туки-тук. Доброе утро, шептала она лунгу на ушко.
Погода прояснилась так же стремительно, как и испортилась. Вначале светлый господин даже не осознал, где он находится, и точно уж не сподобился вспомнить, что обустроился на ночлег не один. Он чувствовал себя поразительно свежим и отдохнувшим, и неважно, что предыдущая его ночь прошла на камнях в сырой, промозглой пещере, а одеялом послужил запачканный кафтан, и никаких тебе подушек, шёлковых простыней или меховых покрывал. Где-то у входа в грот возвышалась тёмная фигура Норвагорна, полностью снаряжённого в путь, и Мизраэль сразу подскочил на ноги, нахмурившись. Неужто новый приятель думал так просто уйти? Не обмолвившись и словом на дорожку?
Размашистым, уверенным шагом Светлый господин подлетел к мастеру мечей, оставив на произвольном ложе и верхнюю одежду, и меч с ножнами. Его босые ноги забавно шлёпали о каменный пол, из-за чего Норвагорн насмешливо хмыкнул.
— Если хочешь, навести меня в фагноре, Пепельный Волк с отрогов Олокатра. Найди дорогу сам, – заговорил Сэн раскатистым тоном. – Но не переживай насчёт похлёбки. В любом случае, я его… этот обед, я его тебе дарю.
Затем он отвернулся и пошёл наружу, туда, где уже вовсю хозяйничало яркое, золотисто-жёлтое солнце. Мизраэль учтиво поклонился знакомому, с которым его свели тракты Мирсварина, и громко возвестил:
— Пронзи небо и породнись со звёздами, Аман-Тар. Увидимся в Ределе!
Светловолосый будто только перечислил всяческие благословления лунгов, сулящие долголетие и удачу, на самом деле он поистине желал всего хорошего новому приятелю. Ведь чего ещё можно пожелать кому-то другому из круга, брату, пока что не другу, но уж определённо, уж точно не врагу? Правда, почему «всё хорошее», и мифическое «всё лучшее» вечно остаются за бортом? Это лучшее, оно не случается лишь потому, что лучшего никогда не знаешь или просто никогда не узнаёшь его в лицо? Но по-прежнему о нём мечтаешь и так страстно хочешь верить в него.
Норвагорн же уходил вперёд со странным, смутным ощущением, что подобного он вообще не испытывал прежде, но, тем не менее, всё равно каким-то неимоверным образом страшно скучал по схожим моментам. Мастеру меча казалось, что вот оно – то самое, чего ему всегда не хватало. Забрезжилось на горизонте миражом мимолётного, ароматного впечатления, но, опять же, таким миражом, что был уличён всего единожды посреди восхода, во мгле, под серо-розоватым, жемчужным небом, прикрытым целомудренно от блуждающих взоров тонкой сеткой из облаков.
Так что же это? Долгожданное, заветное откровение о заклятье? Вдохновение? Или тот самый дар, который и дарящему, и одарённому несёт нескудеющее богатство? Дар, преподнесённый не во имя долга и не такой, что загоняет в должники. Но превращает в богатейшего счастливчика судьбы. Дар, с помощью коего обретаешь кого-то невероятного, того, кто становится очень дорог, но и слишком дорого обходится в итоге? Дар, что ищет всякий странник?
Что именно это было? И Норвагорну, и Мизраэлю пока что лишь предстояло выяснить правду. Впереди лежала целая книга, и это – только её начальная, малопонятная, однако волнующая страница.
Впрочем, нет, Сэнмаон, Удильщик из Искатора и мастер меча не смог так просто удалиться и ничего вразумительного не молвить н’тарлу. Он громко крикнул, не оборачиваясь: