— Пепельный Волк, – вдруг вымолвил потерпевший, нашедший опору в твёрдой руке спутника. – Знаешь, у меня просто язык не поворачивается так тебя называть. Ты скорее смахиваешь на белого волка. А пепел – это ведь всего лишь грязь.
Сэн поднял свои лучистые, пронзительно-зелёные глаза на светлого господина, так подходящие по цвету к общей картине местности, или карруну – металлу, который выискивали древние – или вообще больше соответствующие крупным чёрным кошкам, чем ниедам. И у Мизраэля дыхание спёрло. Мастер меча тут же отстранился, размыкая пальцы и отпуская предплечье друга, но было уже слишком поздно.
Один вздох, и вот уже в родной стихии тот, кто когда-то был соткан из огня, но по веленью звёзд сгорел и весь покрылся напылением пепла. Лишь единственный щелчок пальцев в необходимом тоне, и тут же пепел целиком опал, обнажая выбеленные кости, обличая основание.
— Моё имя Кунгорат Мар, – уверенно отчеканил светловолосый, возвращая себе неприступный вид. – Ты можешь звать меня по имени, или как угодно иначе.
Норвагорн только ехидно посмеялся, направившись вперёд, и вскоре Мизраэль его догнал. Наверное, требование позвать кого-то по имени звучит весьма простодушно и невинно, только не в лунговском кругу, где многие речевые обороты открывались совершенно с иных сторон, сокрытых и тайных для лунгидзуров. И иногда очень двусмысленных. К примеру, фраза «назови моё имя», означала не просто приглушённое приглашение на ложе, не только тлеющую страсть, но и притязание на нечто большее, пропитанное духовностью точно также, как и сочащееся желанием. Пожалуй, поэтому пару тысячелетий спустя Металлию Дрейк не обрадовали просьбы юного Лайана Дра из клана Рифн Лэйг, будущего вождя аранского, назвать его имя вслух.
Однако сейчас, под Кифскими просоленными небесами, эта реплика также отдавала какой-то острой и пряной сладостью. Интересно, Мизраэль сболтнул её не осознавая, или же чётко знал, что следует вещать? Норвагорн прищурился и хитро взглянул на друга. Нет, судя по лицу Сурва, он даже не слышал сам себя.
Впрочем, двое хозяев мечей быстро нашли общий язык, и не гоже таить истинное имя от того, кто неожиданно (ну, может быть, чересчур стремительно) стал настолько же близок, насколько и дорог. Вероятно, стоило всё-таки это самое имя как-то иначе преподнести, но что уж теперь? Чем Ра’Ум не шутит? Ра’Ум – не чета демонам, и он не привык хоть в чём-то шутить.
Хотя… нет. Ведь, в конце концов, всё было не так. Это упрощение. Мизраэлю и Норвагорну вообще не понадобилось искать «общий язык». Они будто бы уже, с первого мгновения, говорили только на едином наречии, да таком, которому слова и вовсе не нужны. И Пепельному Волку от всех этих новомодных переживаний и волнений в его жизни становилось всякий раз не по себе, как он думал о них. Однако он постоянно о них думал, и мечтал об изменениях.
Впереди дорога разветвилась на две более узкие тропки, проложенные на разных понтонах, и каждый из мужчин выбрал свой путь, продвигаясь к лоткам с рудами. Норвагорн продолжал упорствовать и смотрел только на Мизраэля, тоже держа руки за спиной и шагая размашисто и уверенно. Мизраэль, напротив, старался ни на кого не смотреть, но этот взгляд черноволосого… Многозначительный? Двусмысленный? Нет, совершенно однозначный, откровенней всех слов, всех прочих действий. Шепчущий одно – желание (или смерть?). Однако Мизраэль с великим рвением, но без удовольствия, преобразовывал своё желание в гнев. Ведь гнев, в отличия от неуместной страсти, не пятнает честь, зато куёт славу суровую и острую, словно победоносный меч.
Враз остановившись у нужного домика, что вырастал из иловых вод на прочных и толстых сваях, лунги уставились на обилие всевозможных руд, которые заполняли обширные лотки, обустроенные на внешней стене здания.
— Для чего мы сюда пришли? – произнёс Мизраэль, внимательно изучая товары эльфов-дикарей. – Неужели ты поистине надеешься найти здесь нечто стоящее? Или ты хочешь попробовать выковать меч из карруна? – осторожно спросил светловолосый. – Этот металл пока что не оценили лунги, он нам не полюбился, но колесо эпох крутится, и времена меняются. Может, ты станешь первым и задашь общий стиль следующей эпохе?
Мизраэль высокомерно хмыкнул в своей привычной манере, ведь он просто подшучивал над приятелем, но Норвагорн, подозрительно молчаливый и тихий сегодня, так ему и не ответил. Мастер меча не осмелился признаться другу, что притащил его в фагнор совсем не за рудой, не отважился разглашать, что вовсе не блеск металла его заманил на рынок диких эльфов. Он скорее искал сведения, или, хотя бы, намёк на то, что же это (демоны его пожри!) была за живительная жидкость в пещере.