— Неть! Ахор! Нельзя! Нельзя! Ахор! Нельзя в чертог так быстро.
Впрочем, вскоре она сменила гнев на милость, лукаво улыбнулась, окинула взором полупрозрачных, серых глаз двоих пришедших и провела изящным пальчиком с длинным, почернённым ногтем по острому подбородку. Затем подплыла к деревянному, круглому подставочному столику рядом с шатром, на котором уже дожидались своего часа поднос и два глиняных кубка с разлитым зельем, взяла угощение и предложила их гостям.
Наверное, Цапля Лилимма приготовила напиток для себя и Норвагорна, но, будучи хозяйкой радушной, исповедующей чуть ли не лунговское, образцовое гостеприимство, она преподнесла по кубку мужчинам, оставляя себе лишь пустой поднос.
Мизраэль, настороженно заглядывая в кубок, не торопился пробовать невиданный напиток, он только задумчиво изучал прозрачную, розово-малиновую жидкость, перебирая в уме, какие травы (или какая отрава), там может быть. Норвагорн, заметив замешательство друга, молча поднял собственный кубок вверх, в направлении н’тарла, облокотился на плетень и залпом выпил подношение, нескромно улыбнувшись. Светлый господин проделал тоже самое, по примеру друга.
Но, как это не поразительно, в кубке оказалось вовсе не дурманящее зелье, и даже не спиртное – там плескался прохладительный напиток из сока ягод, фруктов и чистой горной воды с добавлением небольшого количества уксуса. Мизраэль скорчил недоумённую мину, но с наслаждением опустошил стакан, ведь жидкость скорее напоминала тот сорт питья, что подавали в богатых домах знати каменной части Кифа, в таких, как усадьба «Пять колонн» – в оплоте его нынешней попутчицы.
— Какой цвет! – внезапно воскликнула шаманка, и глаза её загорелись жадностью.
Отставив поднос на столик, женщина почти накинулась на Мизраэля, принимая в руки пряди его наполовину распущенных, блестящих волос.
— Я продать их за много монет! Очень много денег! – зашептала она, моментально отстраняясь от белого волка и задевая хрупким, изящным плечом торс Норвагорна. – Или взять себе! Богатство богов!
Мизраэль только нахмурился, не понимая, шутит ли с ним знакомая приятеля, или она с твёрдым, серьёзным намерением покушается на его роскошную гриву.
— Не выйдет, – расслабленно отозвался Сэн за н’тарла, вручая опорожнённый кубок шаманке и скрещивая руки на груди. – Как я уяснил за жизнь, блондины ценят свои волосы гораздо выше драгоценных металлов, неверно полагая, что те состоят из чистейшего золота.
— Ты ошибаешься, тан чатар, – хмыкнул улыбчивый Сурв, пряча губы за ободом кубка. – Я не привязан к волосам. Это они привязаны ко мне, – и здесь же ухватил сам себя за белобрысую копну где-то у шеи, наглядно демонстрируя, что именно он имеет в виду.
Сэнмаон из Искатора чуть было не расхохотался, но тут перед его лицом повис маленький сосуд, вырезанный из горного хрусталя и обтянутый у запечатанного горлышка кожаным ремешком, взявшейся, словно ниоткуда. Цапля Лилимма раскачивала бутылёк возле носа мастера меча, и тот дыханье затаил, ведь внутри, за прозрачными стенками минерала хранилась та самая жидкость… будто промыслом, или колдовством каким добытая из пещерного озера. Она играла золотыми, янтарными и платиновыми переливами, излучала тепло, и действительно цветом отдалённо напоминала достояние Мизраэля – его чудесные, белокурые локоны.
Всё встало на свои места, детальки сложились воедино, Норвагорн понял, наконец, зачем Лилимма устроила представление у шатра, и ухватился за её истинное подношение – крупицу неизвестной, первородной силы, как голодный юнец за спелый фрукт в саду чужака. Его руку тут же обдало жаром, но обжечься мастер меча так и не успел – шаманка вытянула скользкий сосуд из захватнических лап черноволосого с помощью шнурка.
— Неть! Неть! Неть! Рано! Сперва другое!
— Да, конечно, о чём я думал.
Прорицательница немедленно нырнула во тьму шатра, своим стремительным исчезновением приглашая лунгов посетить её «колдовской чертог». Норвагорн уже шагнул по направлению к входу, но его задержал Мизраэль:
— Ты уверен, что это не какая-то искусная подделка?
— Пузырёк был горячим.
— Как будто это трудно подделать, – недоверчиво хмыкнул белый волк. – Особенно на такой жаре.
— Я давно знаком с Цаплей, она не будет лгать мне, ни по пустякам, ни ради наживы, ни вообще.
Мизраэль тяжело вздохнул, затем задержал дыхание, промчался взором по округе и только потом выдал своё твёрдое заключение:
— Да будет так, если тебя это настолько интересует. Хотя моё мнение не изменилось, и я считаю, что не следует втискиваться туда, где и без тебя уже тесно. Незачем лезть в тайны, которые не поддаются, которые не спешат быть раскрытыми. Время настанет, и тогда всё прояснится.