— Это же форменная чушь, – сердито рыкнул Норвагорн на хатре, приближаясь к уху подельника, – ты говоришь, будто неразумный эльф, или митриникиец. Или человек. Так, словно ты уверовал в судьбу.
Будущий хозяин ясного близнеца лишь взмахнул руками, ведь он не знал, надлежит ли ему смеяться над очередной неудачной шуткой Сэна, или впору уже оскорбляться.
— К тому же! – торжественно возвестил Норвагорн, указывая взглядом на вход в шатёр. – Я собираюсь заполучить этот образец не для себя. А для Серебряного Быка, Владыки Элезгора.
— Ты… хочешь послать ему этот сосуд с гонцом? Может, тогда приложишь к бутыльку и мои письма?
— Такие вещи не отправляют с гонцами. Доставим их лично, – плутовато изрёк Сэн.
Может быть, лунги не веровали в судьбу, или в предназначение. По крайней мере, они не уставали это повторять денно и нощно при любом удобном случае друг для друга, и даже в присутствии чужаков. Однако, если какой-то лунг и верил в судьбу, то только в одну – в ту, где каждому древнему и звёздами, и небесами, и происхождением предначертано вечно находиться в кругу н’тарлов, среди братьев и сестёр. И в голове Мизраэля вилось и витало множество идей, как подобает этот круг обустроить, как улучшить его, изменить. Но, как назло, все его толстенные послания и наработки либо не достигали глаз Серебряного Быка, Владыки Элезгора, либо оставались попросту незамеченными.
Норвагорн знал о планах Мизраэля и собирался познакомить двух своих лучших друзей, в будущем.
— Но вначале надобно заплатить ей, – вдумчиво выговорил Сэн.
— Да, безусловно. Разумеется, – Сурв пошаркал руками по кафтану в поисках связки монет, что вызвало лишь улыбку на устах мастера мечей.
— Нет, тан чатар. Деньги она не принимает. Мы ей отплатим по-иному, так, что каждый из нас сделается довольным.
Кажется, разгорячённый и окрылённый Норвагорн уже и без того демонстрировал излишнее довольство, продвинувшись ко входу в шатёр и полностью заслоняя его статной фигурой с расправленными плечами, с разведёнными по бокам руками, и с большими пальцами, заткнутыми за пояс. Мужчина нескромно поиграл бровями, но Мизраэль не горел желанием откликаться на такое «выгодное» предложение.
— Что? Нет! – запротивился светлый господин, захлёбываясь и возмущением, и негодованием, и отвращением. – Ты хочешь соединиться с дикаркой здесь и сейчас? Я не лягу с этой ведьмой, уж прости.
— А с какой ведьмой ты ляжешь? – рассмеялся Норвагорн слишком громогласно, и Мизраэлю померещилось, что его непристойный смех способен кого угодно обличить.
— Ни с какой ведьмой я не собираюсь ложиться.
— Отчего же? Ты вроде хотел расслабиться, и это – отличный шанс. Или твоё сердце неспокойно, а мысли заняты другой? Твоей попутчи…
Только Удильщик из Искатора думал произнесли вслух имя подруги Мизраэля, как где-то в зарослях прибрежных трав, за шатром колдуньи, протяжно и звонко взвизгнули птицы, полностью поглотив и присвоив каждый звук, обронённый мастером меча.
— Или она просто чересчур рядом ныне? На другом берегу? Впрочем, не важно.
— Дело не в этом.
— Тогда в чём? Цапля не будет ждать вечно, а мне нужен этот окаянный пузырёк!
— Дело в том… – как-то смущённо, несвойственно древнему, выдавил из себя Мизраэль. – В том, что я не схожусь с эльфами. Я не схожусь вообще ни с кем, помимо лунгов и ицолей. Только с теми делю ложе, кто не сможет зачать и затем понести. Мне не нужны потомки крови. Как считаешь, зачем ещё ты сдался ей?
И со всяким последующим словом он всё страшнее краснел, а его мужественный лоб покрывался испариной.
— Ха! Ничего подобного не произойдёт, расслабься, – уверил черноволосый, похлопав друга по плечу. – Я ведь знаю, что я делаю. Ко всему, мне тоже не нужны потомки, ну а коли не повезёт, так меня вовсе не интересуют последствия. У меня договор с этой женщиной. Договор нельзя нарушить.
— И вообще, не думаешь ли ты, что это как-то мерзко и низко? – резво переключился на осуждение белый волк, отводя от себя и ропот подозрений, и длань рока. – Такое поведение не приличествует лунгу, продавать свои ласки за жалкие крохи.
— Не-е-е-т, ты неправильно понял. Тебе понравится, – мастер меча ткнул пальцем прямо в кончик заносчивого носа спутника, – она весьма искусная, ловкая, проворная и щедрая. Всегда отдаётся происходящему без остатка, это не торг, а просто игра.
— О, нет, благодарствую, это выше меня, – растерянно покрутив головой, вымолвил Сурв.
— Выше тебя лишь Элезгор. Тогда, будь добр, подожди чуток меня, только не заблудись в фагноре, тут опасно.