Норвагорн, высокомерный и надменный, как и всякий древний, когда речь заходила о традициях лунгидзуров, отказывался участвовать в этом тщеславном тряпичном параде. Он не надевал длинных кафтанов с неудобными рукавами, не покрывал плеч бархатными мантиями, явно излишними под жгучим солнцем Кифа, зато мог слоняться по городским улицам в настоящем рванье. Мастер меча предпочитал тёмные кожаные куртки и дублеты, скроенные по образчикам вкуса древних, слишком странные и диковатые, по мнению местных светских воротил. И если бы будущий хозяин мрачного близнеца поступился гордыней и оделся так, как велели ему порядки и обычаи Кифа, то давным-давно бы самостоятельно раздобыл то, что приготовил для него Мизраэль.
Однако сейчас белый волк не мог понять, следует ли ему отсылать личного помощника, который выжидал приказов за спиной господина с двумя кувшинами лучшего вина в руках, чтобы эльф-прислужник передал Норвагорну послание, а заодно и извинения за то, что ужин переносится, опять-таки (поскольку хозяйка поместья уплыла)? Или нет никакой нужды предупреждать мастера меча и отменять свидание? Как-никак, работа на кухне кипит со вчерашнего вечера, все продукты и яства закуплены либо заказаны у торговцев, и требуется только их забрать. Деньги, время и средства потрачены, но…
Ведь предстоящая трапеза обязалась быть другой, она не сможет соответствовать заявленному, без присутствия владелицы имения. Но разве ж это важно?
Мизраэль нахмурился, и решил – ужин должен состояться, а все эти непредвиденные случайности и буйства стихий… какое до них дело лунгам, существам неизменным и могущественным?
Чем ближе подбирался час вечернего пиршества, тем сильней нервничал владыка усадьбы. Он постоянно переминал пальцами и перекладывал ногу с места на место. Облака густели. Чёрные и пушистые, они казались небрежным росчерком угля поверх чистого и белого, шершавого холста, будто нанесённые на полотно небес кем-то неумелым, в лютом напряжении. Вокруг гудела тишина, в ушах звенело мерклое затишье. На веранде не было и дуновенья ветерка. Прозрачные занавеси, обрамляющие колонны, повисли мёртвым грузом, а языки пламени из круглых, бронзовых жаровен поднимались строго вверх, без колебаний, демонстрируя изумительное спокойствие и равновесие, они почти не шевелились, словно тоже хранили обет молчания. Воздух перенасыщала влага, так, что с трудном можно было вздохнуть полной грудью и не поперхнуться. Сидя перед накрытым столом в кресле-троне с витиеватой спинкой, Мизраэль следил за тем, как скользят тусклые, оранжево-красные блики по глазурованной корочке зажаренного поросёнка. Очевидно, что бури не миновать. И кто же отважится выбраться из дома в столь тревожную, опасную погоду? Только дурак, либо безумец.
Как ни крути, но будущему второму аркану Хатра мерещилось в бокале вина, что сама судьба чинит ему преграды и запрещает выплачивать долги темноволосому. Ведь это именно она повернула все события таким образом, что даже ночь ныне будто бы затмилась, из тёмно-синих, фиолетовых и индиговых цветов перевоплотившись в предельно чёрный, в обсидиановый. Но, нет. Обсидиан блестит, сегодня же небо, материнскую среду всяческого блеска, поразил недуг, и оно похоже теперь на матовую бездну, на дно в земной коре, на загробный мир смертных, где нет ни света, ни надежды его узреть.
— Ясного вечера тебе, мой господин, – звонко отчеканил кто-то, и Мизраэль удивлённо поднял печальные глаза на нарушителя безмолвия.
Бесспорно, хозяин всей душой ждал Норвагорна, но тем не менее не ожидал, что гость придёт накануне шторма. Однако, мастер меча объявился во всей красе.
— Эль’Деззар, тан чатар, Аман-Тар. Правда, вряд ли этот вечер прояснится. Взгляни на небо, – расслабленно ответил Мизраэль, поведя рукой с бокалом в направлении пришедшего.
— Тогда лучше пожелаю тебе ясной ночи. Впрочем, кто знает, может ночь уже наступила? Как мы можем определить без подсказок звёзд, которых не видно, и без наводок водяных часов, которых я в твоём доме не заметил?
Норвагорн язвительно хмыкнул, чуток дёрнув плечом. На нём сегодня значилось первоклассное одеяние – однобортный кафтан длиной до середины бедра, пошитый из сукна цвета индиго, богато отделанный каменьями и металлической нитью. Мастер меча любил тёмные, насыщенные оттенки, но в те старинные эпохи в Мирсварине ещё не создали качественный, стойкий чёрный краситель, и лунгу ничего не оставалось, как обходиться цветами попроще и поскромнее, такими, как густой серый или полночно-синий. Упомянутый индиговый производили на аранских землях, к слову, и он славился своей несокрушимой въедчивостью, и не выгорел бы даже под солнцем Кифа.