Она села за письменный стол, а я вслед за Джозефиной вышел из комнаты. Даже и без предупреждения Эдит я не отпустил бы Джозефину ни на шаг от себя.
Я был убежден, что опасность, угрожающая ребенку, где-то совсем близко.
Когда под моим бдительным оком Джозефина была уже почти одета, в комнату вошла София. Она, казалось, очень удивилась, увидев меня.
— Вот как, Чарльз, ты превратился в няню? Я и не знала, что ты здесь.
— Я еду в Лонгбридж с тетей Эдит, — с важностью сказала Джозефина.
— Мы будем там есть мороженое.
— Бр-р! На улице сегодня такой холод!
— Есть мороженое приятно в любую погоду, — заявила Джозефина. — Когда у тебя внутри холодно, то кажется, что снаружи становится теплее.
София нахмурилась. Она выглядела озабоченной, и меня поразили ее бледность и круги под глазами.
Мы отправились в гостиную. Эдит как раз промокала надписи на конвертах. Она быстро встала.
— Ну теперь можно ехать, — сказала она. — Я велела Эвансу подогнать к парадному «форд».
Она торопливо вышла в холл, и мы пошли за ней следом.
На глаза мне снова попались чемоданы с голубыми наклейками. По непонятной причине их вид вызывал у меня какое-то смутное чувство беспокойства.
— Вполне приличная погода, — сказала Эдит де Хэвиленд, натягивая перчатки и поглядывая на небо. Перед домом стоял «Форд-10». — Прохладно, — продолжала она, — но зато какой бодрящий воздух! Настоящий английский осенний день. А как красиво выглядят деревья с голыми ветвями на фоне неба… кое-где еще остались один-два золотых листочка…
Она немного помолчала, а потом повернулась к Софии и поцеловала ее.
— До свидания, дорогая. Не слишком беспокойся. Есть испытания, которые надо мужественно встретить и стойко выдержать. Пойдем, Джозефина, — позвала она девочку и села в машину. Джозефина взобралась на сиденье рядом с ней.
Обе помахали нам, и машина уехала.
— Думаю, она права, и Джозефине лучше хоть ненадолго уехать из дома.
Но мы должны заставить эту девчонку рассказать нам все, что она знает, София.
— Возможно, что она не знает ничего, а просто выхваляется.
Джозефина, знаешь ли, обожает быть в центре внимания.
— Нет, в данном случае это была не похвальба. Ты не знаешь, что за яд был в какао?
— Полагаю, что это дигиталин. Тетя Эдит принимает дигиталин как сердечное средство. В ее комнате был полный пузырек этих маленьких таблеток. А сейчас пузырек пуст.
— Ей следовало бы хранить такое лекарство под замком.
— Она и запирала его в шкафу. Но кому-то, по-видимому, не так уж трудно было обнаружить, где она прячет ключ.
Кому-то? Кому же именно? Я снова взглянул на сложенный в углу багаж.
Неожиданно для себя я громко воскликнул:
— Они не могут уехать! Им нельзя разрешать.
София взглянула на меня с удивлением.
— Роджеру и Клеменси? Чарльз, не могло же тебе прийти в голову…
— Ну хорошо, допустим. А что пришло в голову тебе?
София беспомощно развела руками.
— Не знаю, Чарльз, — прошептала она. — Знаю только, что я снова погрузилась в этот кошмар.
— Понимаю. Именно эти слова пришли мне в голову, когда мы ехали сюда вместе с Тавенером.
— Это кошмар. То, что происходит, иначе не назовешь. Ходишь среди людей, которых знаешь, смотришь в их знакомые лица… и неожиданно лицо меняется… и это уже не тот человек, которого ты знаешь, а незнакомец… жестокий, чужой тебе человек. Пойдем на воздух, Чарльз! — воскликнула София. — Пойдем на воздух, там безопаснее. Мне страшно оставаться в этом доме…
Глава 25
Мы долго гуляли по саду. По какому-то молчаливому согласию мы больше не говорили о том ужасе, который тяжким грузом давил на нас. Вместо этого София с любовью рассказывала о покойной нянюшке, о том, чем они занимались вместе, в какие игры играли с нянюшкой в детстве… вспоминала истории, которые рассказывала им нянюшка о Роджере, об их отце и о других братьях и сестрах.
— Видишь ли, это они были ее настоящими детьми. К нам она вернулась во время войны, чтобы помочь, когда Джозефина только что родилась, а Юстас был забавным малышом.
В этих воспоминаниях София находила некоторое утешение, и я всеми силами старался заставить ее говорить.
«Интересно, — подумал я, — что сейчас делает Тавенер. Наверное, допрашивает слуг». От парадного входа отъехала машина с полицейским фотографом и еще какими-то двумя людьми, и сразу же подъехала санитарная машина.