Мистер Блатт очень удивился.
— Ну, в таком случае, я не знаю, — заколебался он. — Я, правда, не знаю…
Потом уже уверенным тоном он добавил:
— Единственное, что я могу утверждать, как я вам уже говорил, это то, что встретиться она собиралась не со мной! Счастливчиком был не я! Я не думаю, что это был Гарднер. Его жена не спускает с него глаз! Тогда кто же? Этот старый дурак Барри? Ну так это просто было бы обидно! Остается один пастор… Вот смех-то, если это он!
И он громко расхохотался.
Затем, отвечая на вопрос Уэстона, который невозмутимо и несколько холодно спросил его, не видел ли он кого-либо еще, добавил:
— Нет, как я ни стараюсь, мне никто не приходит в голову. У меня впечатление, что эта история наделает много шума. Пресса бросится на нее, как мухи на варенье, и достопочтенным постояльцам «Веселого Роджера» придется сбавить гонор. Им это пойдет на пользу! Ведь они куда как больше воображают и меньше веселятся, чем это обещает вывеска отеля!
— Вы недовольны вашим пребыванием здесь? — мягко спросил Пуаро.
— И да, и нет. Что касается моря, пейзажа, обслуживания и пищи — ничего не скажешь! Но вот клиентура — полный нуль! Им не хватает сердечности! Вы меня понимаете? Мои деньги не хуже их, и мы здесь для того, чтобы поразвлечься и повеселиться… Так почему же не делать этого? Люди, которые делятся на кланы, которым нечего сказать, кроме как «здравствуйте», «до свидания» и «какая хорошая погода» все эти чучела, которым, похоже, не нравится жить на земле… Я их не переношу!
И, еще более красный, чем всегда, он умолк. Потом вытер лоб и произнес, словно извиняясь:
— Не обращайте внимание на то, что я говорю! Сегодня я устал, как черт!
— Мы замерили время, — сказал инспектор Колгейт. — Дойти от отеля до лестницы, которая спускается у бухте, три минуты, если идти, пока вас видно из отеля, а потом бежать во всю прыть.
— Это меньше, чем я думал, — ответил Уэстон.
— От верха лестницы до пляжа — одна минута пятнадцать секунд. Чтобы подняться — две минуты. Это цифры полицейского Флинта, который в своем роде атлет. Чтобы добраться до бухты не торопясь, нужно около четверти часа.
— Нам надо заняться выяснением еще одного момента, — продолжал Уэстон. — Я имею в виду трубку…
— Это уже сделано, — отозвался Колгейт. — Блатт курит трубку. Мистер Маршалл и мистер Лейн тоже. Редферн курит сигареты, американец предпочитает сигары. В номере Маршалла есть трубка, в номере Блатта — две, в номере Лейна — одна. Глэдис Нарракот говорит, что у Маршалла две трубки; другая горничная, которая не особенно памятлива, не знает, сколько трубок у остальных. Она только помнит, что видела две или три трубки у них в номерах…
— Так. Больше у вас ничего?
— Я поинтересовался, чем был занят сегодня утром обслуживающий персонал. Ничего подозрительного я не обнаружил. Генри, бармен, не покидал своей стойки. Его показания подтверждают слова Маршалла: он видел капитана примерно без десяти одиннадцать. Уильям провел почти все утро за починкой лестницы. Джордж подкрашивал белые полосы на теннисном корте, а потом ухаживал за зелеными растениями и цветами в столовой. Ни тот, ни другой не могли видеть, шел ли кто-нибудь по направлению к острову.
— Во сколько вода схлынула с дамбы?
— Примерно в пол-десятого.
Уэстон погладил большим пальцем свои усы.
— Может быть, кто-то и пришел оттуда, — сказал он. — Нам ведь теперь надо рассматривать вещи под другим углом… И он рассказал о том, что они обнаружили в гроте Гномов.
В дверь постучали.
— Войдите! — сказал Уэстон.
Это был капитан Маршалл.
Он хотел узнать, можно ли приступать к подготовке похорон.
— Разумеется, — ответил Уэстон. — Судебное следствие состоится послезавтра.
Инспектор Колгейт подошел к ним, держа в руках три письма, доверенных ему Маршаллом.
— Разрешите мне вернуть вам это.
Капитан Маршалл взял письма и поблагодарил Колгейта с многозначительной улыбкой.
— Я полагаю, что вы проверили скорость моего печатания на машинке и надеюсь, что получили нужные вам сведения.
— Да, и я могу выдать вам справку о том, что вы совершенно здоровы, — пошутил полковник. — Нам понадобился почти час, чтобы перепечатать ваши письма. К тому же, горничная слышала стук вашей машинки до без пяти одиннадцать. И наконец, еще один свидетель видел вас за работой в двадцать минут двенадцатого.
— Что ж! — ответил Маршалл. — Все это действительно приятно слышать.
— Да-да. Мисс Дарнли открыла дверь в ваш номер в двадцать минут двенадцатого. Вы были настолько поглощены своей работой, что даже не слышали, как она вошла.