— И вы ему поверили?
— Да.
— И все эти десять лет, — задумчиво сказал Пуаро, — вы шли по неверному следу?
— Да, — горько согласился коллекционер. — Вы совершенно правы. Я шел именно по ложному следу.
— И сейчас, — подвел итог Пуаро, — нужно начинать все с начала.
Пауэр согласно кивнул головой.
— А что вы хотите от меня? — спросил Пуаро. — Чтобы я, как собака-ищейка, шел по старому слабому запаху — очень слабому?
— Если бы дело было простым, сухо заметил Пауэр, — я бы за вами не посылал. Конечно, лукаво произнес он, — если вы считаете невозможным…
Он подобрал очень верную фразу.
— Я не признаю слово «невозможное», господин Пауэр, — перебил его возмущенный Пуаро. — Для меня нет невозможного. Я берусь за дело только в одном случае — если оно интересует меня.
Эмери Пауэр улыбнулся.
— Насколько я могу судить, господин Пуаро, — сказал он, — это дело вас заинтересовало. Назовите ваш гонорар.
Маленький человек внимательно посмотрел на большого человека.
— Вы так страстно желаете вернуть этот кубок, господин Пауэр? — спросил Пуаро. — Что-то не очень верится.
— Считайте, господин Пуаро, — заметил Пауэр, — что я, как и вы, не люблю проигрывать.
Пуаро покачал головой.
— Хорошо, — сказал он. — Будем считать так. Я вас понял…
II
— Вы сказали «кубок Вератрино», господин Пуаро? — удивленно переспросил инспектор полиции Уагстаф. — Да, конечно же, я хорошо помню это дело. Я принимал участие в его расследовании. Я немного говорю по-итальянски, и поэтому мне поручали допрашивать Риковетти. Однако кубок так и не был найден, и это очень странно. А вам это не кажется странным, господин Пуаро?
— А что вы сами думаете об этом, инспектор? — не отвечая прямо на вопрос, спросил Пуаро. — Его не могли продать?
— Сомневаюсь, — инспектор покачал головой, — хотя теоретически это возможно… Нет, я считаю, что объяснение очень простое. Вся группа поймана, но единственный человек, который знал, где находится кубок, — мертв.
— Вы имеете в виду Патрика Кассея? — уточнил Пуаро.
— Да, — ответил инспектор. — Он мог спрятать его где-то в Италии или вывезти контрабандой из страны. Но где бы кубок ни находился, об этом знал только он.
— Звучит довольно романтично, — вздохнул Пуаро. — Почти как в той истории о бюсте Наполеона, когда жемчужины были спрятаны в гипсовой скульптуре Наполеона. Но там были драгоценности, а тут большая, тяжелая золотая чаша. Такую не так-то легко спрятать.
— Не знаю, не знаю, — задумчиво произнес инспектор. — Может быть, вы и нравы, господин Пуаро, хотя спрятать можно. Скажем, в тайнике под полом.
— У Патрика Кассея была семья? — спросил Пуаро.
— Да, — ответил инспектор, — жена и двое взрослых детей, сын и дочь. Жена долго болела туберкулезом. Честная женщина, и до самой смерти сожалела о том образе жизни, который вел ее муж. Она была набожной женщиной, фанатичной католичкой, и поэтому не могла уйти от мужа. Она умерла несколько лет назад. Дочь Кассея пошла в мать — стала монахиней, а сын — в отца, пройдоха из пройдох, стал бизнесменом. Последнее, что я о нем слышал, — он уехал в Америку.
Пуаро сделал запись в своем дневнике: «Америка».
— Может ли сын Кассея знать о тайнике? — поинтересовался Пуаро.
— Сомневаюсь, — ответил инспектор. — Вполне возможно, что кубок уже попал к какому-то скупщику краденого.
Пуаро задумался.
— А как вы считаете, инспектор, — спросил Пуаро, — не могли ли его переплавить в слиток?
Инспектор ответил не задумываясь:
— Я допускаю это, хотя и сомневаюсь, так как все знают, что сам кубок представляет собой большую ценность, и любой коллекционер посчитал бы за честь, несмотря на риск, иметь его в своей коллекции и заплатил бы большие деньги. Иногда мне кажется, что все эти коллекционеры не от мира сего… Они готовы даже на подлость ради пополнения своей коллекции.
— А как вы думаете, инспектор, — продолжал спрашивать Пуаро, — сэр Рубен Розенталь способен, как вы выразились, «на подлость»?
— А как же! — удивился инспектор. — Если дело касается пополнения его коллекции, он готов на все.
— А что известно о других членах преступной группы? — спросил Пуаро.
— Риковетти и Дублей получили длительные сроки заключения и, по моим подсчетам, сейчас должны освободиться.