«Двенадцать тезисов» германских крестьян — требования, продиктованные умеренной соглашательской партией. В них нет даже требований полной отмены крепостного права. Это, прежде всего, — программа аграрной реформы. Это — попытка найти платформу для мирного разрешения конфликта, а не призыв к борьбе. Эти тезисы не могли удовлетворить революционное меньшинство. На допросе Мюнцер отрицал свою личную причастность к составлению «Двенадцати тезисов», и это несомненно было правдой.
«Революционная партия выставила свою программу уже раньше, в Письме с тезисами (Artikelbrief). Обращаясь ко всем крестьянским общинам, она приглашала их вступить в «Христианский союз и братство» для уничтожения всех тягот добром, «что, впрочем, едва ли возможно», или силой, и грозила всем упорствующим «светским банном», т. е. изгнанием из общества и отлучением от всякого общения с членами союза. Тот же «светский банн» должен был быть наложен также на все замки, монастыри и церковные учреждения, если только дворяне, попы и монахи не покинут их добровольно, не переселятся обычные дома, подобно остальным людям, и не примкнут к христианскому союзу»[9].
Очевидно, что «Письмо с тезисами» было написано под непосредственным влиянием Мюнцера и его учеников. Это был настоящий революционный манифест, который сбивал соглашателей со всех позиций. Мюнцер в это время писал крестьянам: «Только не медлить. Все господа, которые вводят новые ограничения по произволу и собственной прихоти, не говоря уже о налогах, пошлинах и акцизах, являются настоящими разбойниками. Свергнуть их с трона — истинно богоугодное дело… Если вы оглянетесь на всю эту [соглашательскую] игру, то ничего впереди себя не увидите, кроме горя, беды и ужасных убийств. Горе и беда вашим детям, которым вы оставите такое несчастное наследство; если вы теперь обязаны выполнять барщину с киркой, мотыгой и лошадью, то ваших детей будут самих запрягать в бороны, если до сих пор вы вынуждены были огораживать ваши поля от диких зверей, то теперь их огораживать не дадут. Если до сих пор вам выкалывали глаза, то впредь вас самих будут закалывать. Если до сих пор вы уплачивали подушную подать и были крепостными, то теперь вы станете настоящими рабами, лишенными всякого права над собой, над своим добром, вас будут, совсем как в Турции, продавать, словно скот, лошадей и волов. Если только кто осмелится поморщиться, то вас будут пытать и мучить, и истязаниям и проклятиям не будет конца, тогда вас, изменников, затащат в первую башню, и одна пытка последует за другой, — будут сечь розгами, прожигать щеки, рубить пальцы, рвать языки, четвертовать, рубить головы».
Эти слова Мюнцера оказались пророческими.
Ближайшее будущее доказало крестьянам правоту и политическую прозорливость Мюнцера. Раньше чем крестьяне смогли выставить свои «Двенадцать тезисов» на обсуждение в Ульме, Швабский союз вероломно нарушил обещание перемирия и начал войну.
Еще 18 марта, на следующий день после бегства герцога Ульриха, канцлер Экк писал: «Теперь надо без отлагательства разделаться с крестьянами; к 25 марта, союзная армия займет всю страну от Ульма до Эгингена». И, выполняя волю князей, Трухзесс выступил в поход и двинулся на Дунай, стремясь зайти в тыл мятежникам. План его сорвался из-за восстания в собственном войске. Хотя Трухзессу удалось быстро восстановить порядок, все же некоторые взбунтовавшиеся солдаты успели разбежаться и разгласить истинные намерения Швабского союза. По деревням били в набат, призывая крестьян к оружию. Бальтрингенокий, альгеуский и озерный отряды, не ожидая больше обещанного разбирательства дела, начали борьбу. Уже 26 марта бальтрингетщы разрушили и сожгли несколько дворянских замков.
Трухзесс, близ владений которого находились баль-трингенцы, изменил свой первоначальный план и двинулся против них с войском, насчитывавшим до 7 800 человек пехоты и 2 000 — конницы. Неблагоприятные условия местности, неприступность позиции, занимаемой крестьянами, и новые волнения в войске не позволили Трухзессу дать бальтрингенцам решительное сражение. Несколько мелких стычек окончились удачно для крестьян и дали им возможность беспрепятственно отойти за Дунай, к Альпам.
Тогда Трухзесс двинулся на лейпгеймцев, которые в первых числах апреля осадили город Вейсборн, взяли и разграбили богатый монастырь Ротенбург и хитростью завладели городом Гюнцбургом.
С боем продвигаясь вперед, Трухзесс оттеснил крестьян к Лейпгейму и взял город. Якоб Вее и Ульрих Шен, главари лейпгеймского отряда, были пойманы и 5 апреля вечером казнены.
Так вместо обещанного крестьянам разбора их жалоб и удовлетворения справедливых требований начались нападения и казни пленных. Но поражение отдельных крестьянских отрядов еще ничего не решало. В воскресенье Judica восстание уже началось почти повсюду, и силы его росли с огромной быстротой. Волновались крестьяне Франконии, мятеж охватил Анспах, епископство Вюрцбургское, Оденвальд.
Во главе восставших оденвальдцев стояли Георг Мецлер и Вендель Гиплер. Последний — дворянин, бывший канцлер графа Гогенлоэ, — сыграл значительную роль в событиях Крестьянской войны. 4 апреля к их отряду присоединились неккарцы с Яклейном Рорбахом во главе. Так образовался Светлый от ряд.
Светлый отряд был грозной силой. Численность его доходила до восьми тысяч человек, у него были пушки и несколько тысяч ружей.
Еще больший страх на окрестных дворян и духовенство наводил Черный отряд роттенбуржцев под командованием Флориана Гейера, который в эти дни действовал совместно со Светлым отрядом. Франконский рыцарь Флориан Гейер был искусным предводителем. Испытанный в боях воин, он долгое время служил при императорском дворе. Несмотря на свое дворянское происхождение, он боролся вместе с крестьянами и не давал пощады представителям своего сословия. «Ни креста, ни короны» — таков был его девиз, и, Следуя ему, он с равной последовательностью разрушал на своем пути как монастыри, так и дворянские замки. Однажды на военном совете крестьян он твердо и определенно высказал свою программу, заключавшуюся в том, что дворяне, так же как и попы, должны быть уравнены в правах с крестьянами. Он считал, что в стране должно быть только одно сословие — сословие свободных граждан.
Светлый и Черный отряды двинулись в поход. Они заняли Неккарсульм, но в соседнем Вейнсберге натолкнулись на сильное сопротивление. Город занимал граф Людвиг фон Гельфенштейн с небольшим отрядом. Вейнсберг не представлял большого интереса для повстанцев, но граф фон Гельфенштейн вызвал озлобление крестьян и привлек сюда их войско тем, что вероломно и жестоко расправлялся с попадавшими в его руки повстанцами. В это же время были получены сведения о жестокостях Трухзесса, о поражении лейнгеймцев и казни проповедника Якоба Вее. Эта казнь вызвала возмущение и ярость повстанцев. Восьмитысячное крестьянское войско обложило Вейнс-берег, и после яростного штурма город был взят.
Разгоравшаяся борьба показала, что крестьяне могут ответить на жестокость господ не менее жестокими карами. Возбужденные слухами о жестокостях Трухзесса, сопротивлением и вероломством Гельфен-штейна, крестьяне беспощадно расправились с пленными дворянами. Яклейн Рорбах, без ведома остальных начальников отряда, на свой страх и риск, судил графа и его ближайших приспешников, виновных в изменническом избиении крестьян. Слезы и мольбы графи- ни фон Гельфенштейн, внебрачной дочери императора Максимилиана, не тронули судью. На предложение графа дать выкуп в 30 тысяч гульденов Рорбах холодно ответил: «Если бы ты нам дал даже две бочки золота, то все же должен был бы умереть». Граф, а с ним еще тринадцать дворян были приговорены к позорной смерти — их прогнали сквозь строй крестьян, вооруженных пиками. Крестьяне первыми же ударами закололи осужденных; излишней жестокости, которой отличались предводители феодальных войск, они не проявили.
Расправа с пленными все же отпугнула Дйорян, сочувствовавших крестьянскому движению, и вызвала колебание со стороны умеренных элементов. Явные соглашатели прямо осуждали казнь врагов, полагая, повидимому, что право на казнь имеют только их господа — феодалы.