— Да вроде неплохо. — Томас пытался припомнить, когда в последний раз он задавал такие вопросы.
Мама взяла лопатку и положила всем по два блина в тарелку. Томас сел за свой стул, взял соусник со сметаной и наложил себе несколько чайных ложек, после чего приступил к трапезе. Он уже немного успокоился, так как по родителям не было видно, что они собираются в чем-то его обвинять, но все же их поведение казалось довольно странным, и он все не мог понять, в чем же дело. Томас ел и то и дело замечал, как то папа, то мама бросают на него свои осторожные взгляды.
И тут Томас наконец догадался почему. Во всей этой суматохе он совсем забыл о вчерашнем скандале. Томас ведь тогда вскочил из-за стола, убежал из кухни, не доев ужин. А после закрылся в своей комнате и не выходил оттуда весь вечер. Неудивительно что их так взволновало его поведение.
Томас постарался придать лицу более хмурый вид и решил, что будет отвечать им коротко и неохотно. Он доел свою порцию блинов и встал из-за стола.
— Добавки не хочешь? — спросила мама с нежностью в голосе.
— Нет, — сухо сказал он и пошел в свою комнату.
* * *
До обеда он читал книгу. Хотелось лечь и выспаться после бессонной ночи, тем более, что впереди его ждала еще одна, но если бы мама зашла к нему в комнату, то это могло бы выглядеть странно. Поэтому Томас решил хотя бы пару часов пободрствовать, а потом, если что, сказать, что заболела голова.
Папа снова спустился к себе в мастерскую, видимо, чтобы продолжить чистку Вильфа, а мама вышла на двор с лопатой и начала убирать снег.
Наконец Томас решил все-таки еще немного вздремнуть и проснулся, когда на часах было уже почти шесть. Он потянулся и зевнул. За окном уже темнело. Должно быть, мама звала его на обед, и когда он не пришел, заглянула к нему в комнату, но решила не будить. «Надо будет сказать ей про головную боль», — напомнил он себе.
Он вышел из комнаты и начал спускаться по лестнице. Почувствовал запах печения — разумеется, тыквенного. В доме, казалось бы, стояла тишина. Но проходя мимо гостиной, он услышал приглушенные голоса родителей. Видимо, мама с папой сидели на креслах у камина, попивая чай с печеньем. Томас решил, что не хочет, чтобы они его заметили и дальше пошел на цыпочках. И тут он различил слова, из-за которых замер и прислушался.
— …придется. — произнес мамин голос с нажимом.
— Алиса, мы не можем. Ты видела реакцию Томаса. Что если после этого он совсем перестанет с нами разговаривать?
— Думаешь, мне это нравится? Но какой у нас выбор? Ты ведь и сам все понимаешь.
Они недолго помолчали.
— Кому ты вообще собираешься его продавать?
— Ну… Во время последней поездки я выпила немного сидра в баре… язык у меня слегка развязался и я пожаловалась одной женщине, на наше трудное положение…
— Ты с кем-то общалась?
— Не волнуйся, ничего такого я ей не сказала. Но в разговоре случайно упомянула нашего Вильфа. Женщина очень впечатлилась и говорит, мол слышала про одного человека, который без ума от таких безделиц…
— Что еще за человек?
— Она и сама не так много о нем знает, но сказала, что будет в Гарлейне проездом примерно через неделю. И скорее всего готов будет отвалить прилично за такого робота. Кто знает, может удастся выручить с него даже сотню трисэльтов.
Она уже все решила, понял Томас, и сжал зубы, почувствовав захлестнувшее его чувство несправедливости. Он переступил с ноги на ногу, и половица под его стопой слегка скрипнула.
— Томас? — послышался голос отца.
Мальчик ничего не ответил. Резким шагом он проследовал на кухню. Там на столе стояла тарелка с оставшимся печеньем и стакан уже остывшего молока. Томас взял в руки то и другое и побежал с едой к себе в комнату, не остановившись у двери в гостиную.
* * *
Томас не знал точно, когда ее ждать, поэтому взобрался на крышу на час раньше, чем делал это обычно. Наслаждаться пейзажем совершенно не получалось, так как его взгляд был прикован к одной точке у подножья леса. К месту, где они расстались вчера и где должны были встретиться сегодня. Томас подумал, как Эвелина определяет время, и решил, что, должно быть, никак. Поэтому ожидание могло затянуться. Минуты шли как часы, и он уже начал жалеть, что не прихватил книги, которая помогла бы ему скоротать время.
На этот раз Томас не забыл одеть вязанный свитер и подштанники. В кармане у него была пара тыквенных печений, завернутых в пергаментную бумагу. Он с наслаждением съел три штуки, запивая их молоком, но эти решил припасти для Эвелины в благодарность за обещанное яблоко. Быть может, родители девочки ничего подобного не готовят и вкус тающего во рту печенья ее приятно удивит. Отчасти Томас даже надеялся вызвать у нее зависть.