Огромная ручища, которую он ранее протягивал ей, теперь оказалось за ее головой — кажется, лис собирался придвинуть ее лицо к своему. Но стоило руке Ника дотронуться до волос Эвелины, как листья деревьев вокруг зашелестели, а трава под их ногами заколыхалась.
Выражение Ника резко изменилось, и Эвелина могла бы поклясться, что в нем промелькнул испуг. Он медленно опустил руку, выровнялся и настороженно посмотрел вокруг. Снова взглянул на Эвелину и сказал уже без прежнего ласкового тона:
— Уноси-ка ноги отсюда, Эвелина. Увижу тебя здесь еще раз, можешь быть уверена, что целой домой ты уже не вернешься.
Все еще испуганная, она немедленно последовала его совету. Пробежав определенное расстояние, Эвелина оглянулась и увидела, что лис стоит на том же месте и нахмурившись смотрит ей вслед.
Еще пару раз она замечала Ника по ту сторону ручья, когда тот рубил деревья или раскалывал дрова. Если лис и видел ее тогда, то не подавал виду.
Эвелина не знала, что именно заставило Ника ее отпустить, но была уверена, что вначале он был твердо намерен сделать что-то совсем недоброе.
Историю Эвелины Томас слушал в полном шоке. Он уже так привык к мысли, что лес — это безопасное и дружелюбное место — в чем его как раз убедила она сама — что вначале это показалось ему какой-то выдумкой. Но ведь не стала бы Эвелина шутить над ним, когда он так опечален и напуган!
— Так ты хочешь сказать, что этот лис и забрал папу?
— Ну ты же сказал, что он ушел за дровами. А если твой отец случайно забрел в часть леса, которую Ник считает своей, и срубил хоть одно дерево…
Продолжать она не стала. Томас и сам все понял. Если дровосек напал на нее только из-за надуманного обвинения в том, что она рвала листочки на кустах, то что бы он сделал если бы своими глазами увидел, как отец рубит его деревья.
— Но тебя же он отпустил! Может быть, тогда и его отпустит? — Томасу очень не нравилась мысль, что этот лис мог утащить его папу и съесть на ужин.
Эвелина пожала плечами.
— Я не знаю, что он хотел со мной сделать, Томас. Но мне кажется, что тогда это лес защитил меня. Не знаю, стал бы он заступаться и за твоего отца тоже… Я ведь и правда за все время не обломала ни одной веточки…
Какое-то время они молчали. Томас пытался все обдумать, но голова кипела. Что же ему теперь делать? Пойти за отцом к этому лису? Но что, если он попадет в ту же самую ловушку? И как он, маленький мальчик, сможет справиться с огромным мускулистым дровосеком с топором?
Ничего ему так ни хотелось сейчас, как того, чтобы с ним был кто-то из родителей, мог успокоить и разобраться со всем вместо Томаса. Но теперь его папе самому нужна помощь. И, что самое ужасное, ему нельзя было медлить ни минуты, так как было совершенно неясно, сколько пройдет времени, прежде чем Ник решит разобраться со своим пленником.
И тут на ум Томасу пришли книги про Итана Флеминга, храброго и отчаянного, не боящегося никаких трудностей, и всегда выходящего победителем из любой переделки. Что бы он сделал на его месте? Стал бы он сидеть, поджав хвост, даже если бы казалось, что любая попытка обречена на поражение? Может, это тот самый момент, когда и ему нужно проявить отвагу, чтобы защитить близкого ему человека. В конце концов, как Томас мог столько лет восхищаться смельчаками, авантюристами, но в ситуации, когда жизнь подбрасывает ему настоящее испытание — сидеть в страхе и не пытаться что-либо сделать!
Томас сжал руки в кулаки, злой на себя самого за проявленную слабость. Он встал с кровати и сказал:
— Отведи меня к нему!
* * *
Эвелина привела его к ручью, который сейчас превратился в лед. Томас увидел ту самую корягу, старую, изъеденную термитами и частично покрытую льдом. Солнце уже поднялось довольно высоко, и он вдруг понял, что это будет первое утро, которое он встретил не у себя дома. А также, что впервые появится возможность увидеть лес при свете дня. Уже пару дней снег не шел, и земля была почти что чистой, тут да там торчали пучки сухой травы, кусты и деревья были едва ли не совсем голыми. Когда солнце поднялось уже довольно высоко, Томас вдруг понял, что мистическая сущность леса уже не ощущается как раньше. Будто бы из него ушло все могущество, которым его наделял лунный свет под покровом тьмы.
Подойдя к ручью, Томас остановился и обратился к Эвелине, постаравшись придать голосу твердость:
— Дальше я пойду один.
— Что? — она выглядела возмущенной и испуганной одновременно. — Ты не можешь идти к нему сам! Подумай, Томас: он ведь не захотел меня трогать в тот раз — я могу оказаться тебе полезной.
Слова девочки заставили его немного засомневаться в своих силах. И все же подвергать Эвелину опасности было бы неправильно, а в ее рассказы про силу леса он так и не смог полностью поверить. К тому же ему казалось, что если эта сила и существовала, то работала она, в основном, ночью.