— И что, мы будем просто сидеть сложа руки? Бросим ее в беде?
— Томас, поднимайте наверх! — с нажимом повторил отец. — Не заставляй меня повторять вчерашнюю сцену.
Томас возмущенно выкатил губу, но все же подчинился. Уходя, он увидел, как отец уводит робота в мастерскую.
* * *
За окном уже стемнело, а папа его так и не звал. Томаса не волновал голод. Он беспокоился лишь об одном: что будет с его мамой. Кто и почему ее схватил? Что это за такой поисковый отряд? Почему отец ничуть не удивился, когда обо всем этом услышал? До этого момента он еще мог подумать, что сказанное Ником — это такая же выдумка, как и все остальное. Но видимо, в этот раз Ник сказал правду.
Так и что? Это значит, его родителей кто-то ищет? Но за что? Не за то ведь, что папа срубил в лесу несколько деревьев. Нет, вот тут как раз и крылась главная тайна, которую родители скрывали от него с самого детства. Ответ был не так уж далеко — Ник наверняка точно знал, в чем тут дело. Но скажет ли он Томас? Куда там! Скорее уже снова навешает ему какой-нибудь лапши.
Да и разве сейчас это так уж важно? Ведь важно другое: мама в опасности, и отец не собирается с этим ничего делать. Он останется здесь, как ни в чем не бывало, и они будут жить на этом холме дальше, только уже вдвоем, без мамы. Без ее ласковой улыбки, без ее вкусных блюд.
И вот с этим Томас уж точно никак не желал мириться. Что что, а сидеть сложа руки он больше не будет. Никогда в жизни. Отец решил воспользовался старым добрым наказанием — запереть сына в комнате. Но он не знал, что для Томаса дверь уже давным-давно не является единственным выходом.
* * *
Вот и стемнело. Томас как обычно сидел на крыше и смотрел в лес, точно зная, что вскоре увидит там то, чего ждет. И спустя какое-то время оно действительно появилось. Томас сдержанно улыбнулся голубому свету и стал тихо спускаться с крыши вниз. На цыпочках добрался до забора и лишь на мгновение обернулся, чтобы окинуть дом грустным прощальным взглядом.
Он посмотрел на старое доброе пугало, на неуклюжую кирпичную укладку и кривой дымоход. В сумерках с одним единственным зажженным окном — в комнату Томаса — дом выглядел каким-то запустелым. Ему показалось что тот смотрит на него с такой же молчаливой печалью.
Затем он отвернулся и в последний раз закинул ногу на забор.