— Да нет, просто решил выйти ненадолго.
— То есть, ты к ним вернешься?
— Конечно. Там ведь мой дом и моя семья.
— Но разве тебе там не плохо?
— Что ты! — покачал головой он. — Мне там хорошо… Как правило…
— Мне бы совсем не понравилось, если бы меня держали в таком жутковатом домике, — сказала она.
— И вовсе он не жуткий! — сказал Томас почти обиженно. — Ты бы знала, какой прекрасный вид открывается с моей крыши! Я могу сидеть там часами и любоваться.
— Правда? — Она задумчиво поглядела куда-то, словно пытаясь разглядеть его дом сквозь деревья и убедится, может ли это быть так. — А давай я тебе что-то покажу.
Эвелина поднялась и отряхнулась, Томас тоже встал на ноги. Снял с коленки приложенный девочкой листочек и вдруг понял, что уже совсем не чувствует боли, а рана затягивалась на удивление быстро.
Она взяла его за руку и повела за собой. Когда Томас пытался догнать ее, у него особо не было возможности оглядеться, но сейчас он замечал много необычных и красивых растений, которые раньше ему доводилось видеть только на картинках. Ему вдруг показалось, что он стал героем какой-то сказки. Но все же какая-то его часть не переставала думать о все более увеличивающемся расстоянии от дома.
Вскоре она вывела его к небольшому замерзшему озеру. Здесь лежало повалившееся дерево. Эвелина села на него и взглядом пригласила Томаса составить ей компанию. Он вновь повиновался. Ствол был холодным, но совсем чистым. Густые ветки деревьев сверху на удивление хорошо укрывали это место от падающего снега.
Стоило Томасу перевести взгляд на озеро, как он тут же понял, почему девочка привела его именно сюда. Вид открывался прямо-таки не хуже, чем крыши его дома, а учитывая, что его Томас видел впервые, впечатлял и того сильнее.
Замёрзшее озеро отбивало лунный свет и переливалось множеством других оттенков. По всей поверхности плясали белые огоньки. «Лунные зайчики», — подумалось ему. Бесчисленное множество этих зайчиков — как и звезд в небе, на которые он так любил смотреть. И действительно — стоило ему запрокинуть взгляд, как перед ним открылся знакомый вид, что так пьянил его уже много лет. Россыпь звезд на бескрайнем темном пространстве.
Томас забыл о холоде, забыл обо всех своих проблемах. Даже беспокойства о нарушенном запрете вдруг показались чем-то совершенно не важным, будто принадлежали кому-то другому.
— И как тебе здесь? — спросила Эвелина.
— Невероятно! — выдохнул он.
Девочка улыбнулась с видом человека, одержавшего победу в споре. Она стала спускаться вниз.
— Куда это ты? — спросил он обеспокоено.
— Погулять по озеру. Давай тоже.
— Постой, а вдруг провалишься!
Прежде чем он договорил, она ступила на лед. Только теперь Томас увидел, что на ней совсем нет обуви. Он застыл от удивления, словно при виде невероятного чуда. Эвелина посмотрела на него снизу вверх.
— Иди сюда!
— Тебе не страшно? Он ведь может треснуть в любой момент.
— Я гуляю тут каждый день и такого ни разу не было.
Томас пару секунд колебался, потом осторожно поставил одну ногу на лед, но не успел удивиться его упругости, как поскользнулся и упал, больно ударившись спиной и затылком. Эвелина прыснула со смеху.
Он застонал, и девочка тут же прекратила смеяться и наклонилась, чтобы подать ему руку.
— Извини, — сказала Эвелина, по голосу было ясно, что она правда сожалела.— Я не подумала, что ты сразу упадешь. Неужели ты никогда не вставал на лед?
— Ни разу в жизни… — Лед всегда представлялся Томасу обычным твердым материалом, таким же как стекло, и он не думал, что держать на нем равновесие будет настолько сложнее. Конечно, в книгах он встречал моменты, где кто-то поскальзывался на льду. Но прочитать об этом и почувствовать на себе — вещи совершенно разные.
Она снова немного усмехнулась, видимо, вспомнив, насколько неуклюже он выглядел, а потом предложила Томасу попробовать снова.
В конечном итоге держаться на льду оказалось не так уж и трудно, если понимать его свойства. Это было как кататься на велосипеде. Отец однажды решил научить его пользоваться одним из своих лучших экземпляров. Времени это заняло немало. И все же наступил момент, когда мальчик понял, едет самостоятельно, и рядом уже нет руки отца страхующей его. И стоит единожды понять этот принцип — до конца жизни не сможешь забыть. Даже после долгих месяцев, когда велосипед стоял в коридоре и собирал пыль, Томас мог усесться на него и закрутить педали, без проблем удерживая равновесие.
Примерно так же получилось и здесь. Прошло какое-то время, прежде чем Томас прекратил украшать ноги синяками, однако теперь он уже чувствовал, что не во многом уступал Эвелине, и наконец начал получать от этого занятия удовольствие. Он продолжал падать и даже, вроде бы, набил не маленькую шишку на затылке. Разок упала и Эвелина. Она ударилась коленом, но почти сразу об этом забыла.