В этот день женщины раскопали дымящие печи с яствами только поздним вечером. Мясо двух кабанов, специально заколотых для тризны, и огромную кучу овощей разделили между собравшимися жителями селения и прибывшими на тризну гостями. Лучшие куски мяса и ямс получили старейшины племени и знаменитые воины. Они брали свои порции, заворачивали их в листья и съедали, отойдя в сторонку. Женщины разделили между собой остатки мяса и овощей. Дети и собаки копались в пепле на дне рва, добывая оттуда оставленные случайно куски.
Погребальный обряд тянулся довольно долго. Поэтому после ужина мужчины направились в эмоне на совет. Уселись рядами вдоль огня, пылавшего в углублении, идущем по всей длине пола эмоне. Вождь племени свернул несколько листьев табака и достал из сетки оригинальную трубку. Она была сделана из довольно толстого бамбукового стебля длиной сантиметров тридцать. Трубка с обеих сторон наглухо запечатана. По концам бамбукового стебля, наверху, находились отверстия. В одно из отверстий вождь вставил свернутые, как сигара, листья табака и поджег их горящей веточкой, вынутой из костра. Приложив второе отверстие ко рту, он стал всасывать воздух до тех пор, пока вся трубка не наполнилась табачным дымом. Вождь выбросил догоревшие листья и передал трубку соседу. Все собравшиеся по очереди затягивались дымом, накопившимся внутри трубки.
После этой церемонии началось долгое совещание. Собравшиеся пришли к единодушному решению отомстить племени мафулу, что, несомненно, должно порадовать души погибших воинов.
Члены совета вышли на площадь. Там царило большое оживление, потому что в эту ночь не только женщины, но и дети не ложились спать. Вдовы продолжали причитать, публично показывая глубину своего отчаяния; они калечили тела острыми бамбуковыми ножами, рыдали и катались в пыли.
Воины начали немедленную подготовку к походу. Они осматривали оружие, выводили на телах сажей и белой глиной полосы, надевали на головы султаны из птичьих перьев, вешали на шею ожерелья из зубов диких кабанов. Они еще до рассвета были готовы выйти в путь. Но перед походом надо было совершить обряд военного танца.
В полном вооружении воины разделились на две группы, которые встали лицом к лицу в длинные ряды. Сначала воины обоих отрядов бросали друг на друга грозные взгляды, напевая вполголоса устрашающую песнь. Потом танцоры начали потрясать копьями, луками и каменными палицами. Стоя на месте, они мерно и крепко били ногами по земле, так что облако красноватой уличной пыли полностью заволокло их ряды. Темп танца постепенно убыстрялся. Обе группы танцоров делали один шаг вперед, потом отступали на два шага назад, поворачивались раз направо, раз налево и внезапно бросались вперед, издавая боевой клич. Они долго то наступали друг на друга, то отступали назад, пока наконец в воздухе не раздался свист стрел, пущенных из луков.
Оба отряда танцоров внезапно остановились как вкопанные. Боевая песнь умолкла. Как раз в этот момент из-за гряды горных вершин показался край солнечного диска. После тропической ночи вставал новый день. А это означало, что злые духи джунглей теряли свою силу. Воины могли отправляться в поход.
В этот же день главный вождь племени таваде Элеле Когхе во главе отряда своих воинов перешел пограничный ручей и опустошил ближайшее селение мафулу. Полилась кровь. С тех пор долгое время то таваде, то мафулу по очереди организовывали пиршества в честь победы или тризны по погибшим соплеменникам.
Однажды Элеле Когхе снова готовил военный поход против мафулу. Ведь во время каждого предыдущего похода погибали воины, что обязательно требовало отмщения. Старейшины и вожди держали совет в эмоне. Говорил Элеле Когхе. Он напомнил все обиды, нанесенные злобными мафулу, упомянул о добыче, доставшейся таваде во время прежних походов. Поощряемый гулом одобрительных голосов, Элеле все больше волновался. Щедро одаренные приношениями жрецы предсказывали победу племени таваде.
Вот вождь разжег трубку, чтобы отпраздновать решение начать новый поход. В эмоне воцарилась тишина. Вдруг откуда-то со стороны горных вершин послышался голос, многократно усиленный эхом.
– Хо-о-о, хо-о-о! Вы, находящиеся внизу по ручью, слушайте! – неслось по долине.