Но сегодня были и отличия. На соседнем диване свернулась клубком девушка. Ее волосы разметались по подушке и отливали рубиновыми отсветами. И я вспоминаю пронзительные голубые глаза, глядящие на меня с гневом. Вспоминается и удар в челюсть. Ну, надо же, меня вырубила девчонка.
Я осторожно пересаживаюсь к ней и отбросываю с лица незнакомки алые пряди. Тонкие черты лица, прозрачно-белая кожа, словно подсвеченная, губы, красные и пухлые, словно их уже искусали. Соблазн, нахлынувший моментально, становится непреодолимым. Я подаюсь вперед и накрываю эти пухлые губы своими, готовясь встретить отпор, но не настолько, чтобы остановиться. Вместо отпора девушка, так и не открыв глаз, льнет ко мне, обвивает руками шею, изящная ножка выныривает из-под покрывала и обнимает мне бедро. Одной ладонью она сжала мою шею, другой - запустила пальцы в волосы, отчего перед глазами все затуманилось. Моя рука находит маленькую аккуратную грудь и начинает осторожно массировать. Девчонка стонет мне прямо в ухо и касается его языком. Мой мозг в момент отключается. Она трется всем телом об меня, словно уже насаживается на член, который тоже готов по полной. И вдруг все заканчивается.
Те самые глаза вдруг распахиваются и расширяются на пол-лица. Рот принимает форму буквы "О", и я неосознанно обвожу округлые губы, мечтая, чтобы в них оказался...
- Слезь с меня нахрен! - вопит незнакомка, брыкаясь и барахтаясь, прерывая столь сладкую фантазию. Я неохотно отпускаю ее и отсаживаюсь. Но ладони аж горят от желания продолжить. Касаться. Трогать. Ласкать. Оказаться внутри... Трясу головой, подозревая, что если продолжу фантазировать, то никакие вопли меня не остановят.
Из соседней комнаты высовывается небритая и сонная рожа Юрки.
- Кому не спится в ночь глухую?
- День на дворе! - взвивается с дивана девица и отбрасывает взлохмаченную рыжую гриву на спину. Я жадно наблюдаю за ней, и в каждом жесте чудится призыв. Она хотя бы понимает, что выглядит так, словно хочет секса каждую минуту? Судя по тому, что девчонка бросает на меня взгляд, предназначенный для того, чтобы сжечь на месте, она не в курсе. И этот бешеный темперамент... В комнате рисуется еще одна незнакомка, выпорхнувшая из комнаты для гостей.
- Артемида, почему ты спишь здесь? - зевает девушка и изумленно таращится на меня.
- Ты храпела, - резко бросает... Артемида? Я сначала удивляюсь имени, а потом вспоминается кое-что еще. Желание от этого не проходит, но становится ужасно любопытно. Мне вспомнилась податливая девушка, с которой я провел одну неделю жарким летом, а потом она пропала... И ее звали Диана. Вот только черты лица и эти длинные каштаново-красные кудри очень напоминают ту самую чувствительную откликающуюся барышню.
- Он на меня напал, - тем временем заявляет Артемида.
- Перепутал с подружкой своей... - начинаю без зазрения совести лгать я, но девчонка тут же меня перебивает.
- Спьяну? - она улыбается, но в ее глазах - лед. Медленно подойдя ко мне, девушка трогает мой подбородок одним пальцем и при этом облизывает нижнюю губу. Я невольно подаюсь вперед. - У тебя никогда не было такой, как я, и не будет. Посмотри, тебя аж трясет. Поэтому единственное, что ты перепутал, так это то, кому и как врать.
Артемида со всей силы пинает мою ногу. Я шиплю сквозь зубы, проклиная эту нахалку, но при этом замечаю, что рука у девушки перебинтована. Поворачиваюсь к Юрке, который наблюдает за всем происходящим со страдальческим видом.
- Это тоже моя вина? - интересуюсь у нее, указывая на лубок на ладони. Артемида морщится и кивает. - Каким образом?
- Она тебя вырубила, - веселится мой друг. Я вспоминаю, что тоже пришел к такому выводу.
- Нет, - спокойно поправляет его Артемида. - Я ушибла руку об него, а вырубило его ваше неумеренное пьянство.
Ну надо же, неумеренное пьянство, удивляюсь я. Такие выражения еще стоит поискать.
- То есть вашей вины нет никакой?
- О какой вине может идти речь? - невинно улыбается моя противница. - Мне было крайне неловко напоминать, что вы еще полезли ко мне с пьяными поцелуями.
У меня ладонь сжалась в кулак. Полез с пьяными поцелуями? Вспомнив ее темпераментный отклик, я почувствовал очередной прилив боли в паху, вызванной отнюдь не уязвленным самолюбием. Ну, ничего, еще сочтемся.