- Длинная история? - тактично уточняет Настя. Я киваю. - Тогда поехали ко мне.
Пока мы мчимся в такси, я звоню на работу и сообщаю, что буду весь день собирать материал для эксклюзива. Мира на удивление лояльна, в ее голосе чудится виноватая нотка. Я предполагаю, что ей неловко за прошлую эмоциональную вспышку, поэтому успокаиваюсь. В голове крутятся мысли о том, что для "Блеска" у меня не хватает информации. С Громовым я ведь так и не договорилась... А теперь неизвестно, захочет ли он вообще со мной разговаривать. А Громов наверняка немало захочет за свою откровенную беседу со мной. Наш шуточный разговор в квартире я не воспринимаю всерьез, Роман скорее всего тоже не берет его в расчет.
Смотрю на проплывающий мимо город, ощупываю неосознанно рот языком и с досадой понимаю, что мне... одиноко. Пусто. Да, необычная побудка моментально толкнула на безумство, на тоску по давно испытанному удовольствию, накалу. А Громов, если говорить начистоту, вполне способен дать мне все это. Я ведь действительно почти согласилась... Может, не будет в этом никакого вреда? Ну, была у него когда-то красноволосая нимфа в Греции, необязательно он ее припомнит. У него таких "русалок" небось десятками каждую неделю.
В какой-то момент ловлю взглядом перед лицом руку и понимаю, что Настя с ухмылкой водит ладонью перед глазами.
- Я смотрю, что ты реально запала на Громова.
- Не запала. На кобелей не западают.
- Ага, с ними спариваются, жарко и со стонами.
Я закатываю глаза и максимально выразительно корчу гримасу, прикладываю палец к губам, намекая на водителя, который явно настроился послушать девичьи разговоры. И понимаю, что больше всего хочу закурить.
Мы приезжаем в многоэтажку Насти, и я из последних сил поднимаюсь на этаж. Она запускает меня в квартиру и всем своим видом демонстрирует не на шутку разыгравшееся любопытство. Я же указываю на джезву.
- Кофе пока свари. Я в душ.
Мне страшно хочется вытряхнуть себя из опостылевшего платья, смыть с себя Громова, который словно пробрался под кожу и обтянул внутри пленкой бесконечного желания. Забравшись под кипяток, я чувствую, насколько воспалено все тело и чуть ли не стону от удовольствия, проводя намыленными руками по нему. И чуть не рычу от гнева, что этот мудак парой прикосновений превратил меня в нимфоманку, зацикленную на нем.
Вывалившись из душа, еще больше возбужденная, чем была, я с наслаждением втягиваю носом аромат кофе, разносящийся по квартире. Настя сердито машет рукой и с силой ставит на стол пепельницу, настаивая на разговоре.
- Рассказывай немедленно.
И я рассказываю.
- Помнишь мою командировку в Грецию...
Перед глазами встают улочки старого города, раскаленное синее небо и ноги покалывает, словно я прямо в этот момент трогаю ими тот же горячий белый песок. И море, густо-синее, а не зеленое, как Черное... А в голове урчит низкая хрипотца голоса Громова "Чего ты хочешь, малышка?" Он умудрялся так говорить "малышка", что я хотела его полностью обмакнуть в сливки и втянуть в рот целиком.
Материал уже был собран, текст написан. И я просто гуляла по городу, а, наткнувшись на Романа Громова, не смогла пройти мимо. Мы танцевали в клубах, пили кофе с густой молочной пенкой в уличных кафе, но чаще валялись в его доме на берегу...
- ...и трахались, - заканчивает Настя. Я, еще зачарованная воспоминаниями, киваю.
- Как одержимые, - решив, что красок недостаточно, добавляю я. - В моей жизни не было такого угарного секса. И такого взаимопонимания. Мы словно были знакомы миллион лет.
- Так что случилось?
- Он исчез. В какой-то момент я пришла, а дом закрыт, ключи сданы, а владелец не оставил обратного адреса, - я говорю и сама слышу в своем голосе такую горечь и такую обиду, что хочется сплюнуть. Но вместо этого я затягиваюсь сигаретой и выпускаю сизое кольцо дыма.
- Всего-то? - удивляется Настя.
- А нужно больше? - в ответ цежу я сквозь зубы. - Я испугалась за него. Подумала, что-то случилось. У меня ведь не было даже его номера телефона. Как дура, звонила в больницы, на пальцах объясняла, кого ищу. Обошла морги. Пока не увидела в ленте новостей, что этот хер развлекается с какой-то бабой в клубе. И фотки его и этой мимозы. Вот и вся любовь. Поимел и улетел. А представь, что я после этого подумала? О себе. Мне было жуть как стыдно.
Настя, я знала, меня поймет. Всегда понимала. Она сжимает мою ладонь и проводит рукой по волосам. Моя же рука сжимается в кулак, которым мне страшно хочется съездить по лицу Громова еще раз.
- Ну так поимей его сама, - вдруг предлагает Настя. - Сделай, как он сам.
- Мстить? - поднимаю я вопросительно бровь. - Да я ж не такая. Ты ведь знаешь мои принципы, мне проще уйти.