Рядовой первого класса Долл, стройный южанин из Виргинии, стоял с капралом Куином, высоченным техасцем, и ротным писарем капралом Файфом.
— Да, скоро мы узнаем, чем это пахнет, — покорно сказал добродушный гигант Куин, который был на несколько лет старше своих собеседников.
— Чем же это пахнет? — допытывался Файф.
— Тем, что в нас будут стрелять, — ответил Куин. — И стрелять всерьез.
— Подумаешь! В меня уже стреляли, — сказал Долл, выпятив губу в презрительной улыбке. — А в тебя, Куин?
— Да ладно вам, — вмешался Файф. — Будем надеяться, что сегодня не будет самолетов. Вот и все.
— Наверное. Мы все надеемся на это, — упавшим голосом проговорил Долл.
Долл был очень молод — лет двадцати, может быть, двадцати одного, как и большинство рядовых третьей роты. Он прослужил в роте свыше двух лет, как почти все солдаты регулярной армии. Спокойный, розовощекий юноша, довольно наивный, не очень разговорчивый и застенчивый, Долл обычно оставался в тени. Однако в течение последних шести месяцев в нем медленно происходила какая-то перемена, и он постепенно стал выдвигаться на первый план.
Он опять выпятил губу в презрительной улыбке и многозначительно поднял бровь.
— Ну что ж, раз я надумал добыть пистолет, пожалуй, пора идти, — улыбнулся он товарищам, взглянув на часы. — Они теперь, должно быть, достаточно обалдели и разнервничались, — рассудительно заметил он и поглядел наверх. — Не хочет ли кто со мной?
— Ступай лучше один, — сухо отозвался великан Куин. — Если два парня станут охотиться за двумя пистолетами, будет вдвое заметнее.
— Пожалуй, ты прав, — согласился Долл и не спеша удалился.
Куин поглядел ему вслед; в глазах его читалась явная неприязнь к Доллу. Долл прошел между койками к трапу, и Куин вновь повернулся к писарю Файфу.
У трапа, прислонившись к переборке и прижав колени к груди, все еще сидели и разговаривали Мацци и Тиллс. Долл остановился перед ними.
— А вы не смотрите на эту дурацкую забаву? — высокомерно спросил он, указав на иллюминаторы, у которых толпились зрители.
— Не интересуемся, — угрюмо ответил Мацци.
— К ним, пожалуй, не подобраться, — сказал Долл, оставив вдруг свой высокомерный тон. Он нагнул голову и вытер пот со лба тыльной стороной кисти.
— Не интересовались бы, если бы даже было свободно, — повторил Мацци и еще выше подтянул колени.
— А я иду добывать пистолет, — сообщил Долл.
— Да? Желаю удачи, — сказал Мацци.
— И я тоже, — проговорил Тиллс.
— Неужели вы не помните? Мы как-то говорили, что надо будет добыть пистолет, — напомнил Долл.
— Разве? — безразлично произнес Мацци, уставившись на него.
— Конечно, — начал было Долл, но осекся, услышав в ответе Мацци насмешку и неодобрение, и улыбнулся своей неприятной презрительной улыбкой. — Вам, ребята, невредно бы иметь пистолет, когда сойдете на берег и напоретесь на самурайские сабли.
— Мне бы только сойти на берег с этой проклятой большой, жирной сидячей утки, на которой мы торчим посреди воды, — сказал Мацци.
— Эй, Долл, — позвал Тиллс, — ты повсюду шляешься. Как ты думаешь, будет сегодня воздушный налет, прежде чем мы уберемся с этого паршивого корабля?
— Почем я знаю, — ответил Долл. — Может, да, а может, нет.
— Ну что ж, спасибо, — сказал Мацци.
— Будет так будет. А в чем дело? Ты боишься?
— Боюсь? Нисколько не боюсь. А ты?
— Нет, черт возьми.
— Ну и ладно, — Мацци, наклонившись, выпятил челюсть и угрожающе задвигал вверх и вниз бровями, уставившись на Долла с комично свирепым видом. Но это не произвело особого впечатления. Долл только откинул голову и рассмеялся.
— Увидимся, друзья, — сказал он и шагнул через дверь в переборке, у которой они сидели.