- Обычно эту роль играет Тони Антуан. Но он позвонил и сказал, что заболел. - Секретарша Ноблие протянула ей расписание. - Два выхода сегодня утром, и еще два после обеда. Помощник шерифа Йорк будет вести представление. Тебе только и остается, что стоять рядом.
- В этом кошмарном костюме?
Валери хихикнула и прикрыла рот шифоновым платком, повязанным вокруг шеи в тщетной попытке скрыть засос.
- Если хочешь знать мое мнение, тебе еще повезло, что ты вообще получила работу.
- Как же, конечно.
- У тебя десять минут, чтобы добраться до "Веселых крошек", - заметила Валери и ленивой походкой направилась к двери. - Лучше шевелите лапами, помощник шерифа. Или мне следовало сказать: виляйте хвостом?
- Тебе лучше знать, - буркнула ей вслед Анни. Дверь закрылась, оставив ее наедине с ее новым "я".
Анни пришла к выводу, что лучше всего ей надеть гигантскую голову и так пройти по коридорам управления, чтобы спрятаться в костюме и избежать дальнейшего унижения. Но выяснилось, что надеть собачью морду самостоятельно Анни не в силах. Она оказалась такой же тяжелой и громоздкой, как "Фольксваген". Ее попытка водрузить это сооружение из меха и папье-маше кончилась тем, что Анни потеряла равновесие и больно ударилась о металлические полки.
Выяснилось, что она не сможет вести машину с лапами на ногах. К тому же в костюме не оказалось никакой вентиляции, так что он вонял хуже любой собаки, которую доводилось встречать Анни.
Да еще помощник шерифа Йорк, как показали дальнейшие события, относился к представлению слишком серьезно.
- Ты можешь лаять? - поинтересовался он, надевая Анни на голову собачью морду. Они стояли на маленькой парковке возле детского сада "Веселые крошки". Его форменная рубашка без единого пятнышка была отлично накрахмалена и отглажена. А стрелки на брюках казались такими острыми, что ими можно было бы резать сыр.
Анни свирепо посмотрела на него сквозь крохотные дырочки в чуть приоткрытой пасти Макграфа.
- Что я могу? - Ее голос звучал приглушенно.
- Лаять. Полай для меня, как собака.
- Считай, что я этого не слышала. Йорк обошел ее кругом, поправил длинный хвост, свисавший сзади.
- Не срывай мероприятие, Бруссар. Наша задача - показать детям, что полицейские их друзья. А теперь скажи что-нибудь, как полицейский пес Макграф.
- Убери руки от моего хвоста, а не то я тебя укушу.
- Ты не должна так говорить, так можно и перепугать детей! И голос у тебя должен быть ниже, напоминать рычание. - Йорк встал перед ней, чуть ссутулился и состроил подходящую случаю физиономию. - Здррравствуйте, девочки и мальчики! - заговорил он голосом мультипликационной собаки. - Я Макгрраф, полицейский пес!
- Да, Йорк, ты точно настоящий кобель. Хочешь примерить костюмчик?
Он выпрямился, оскорбленный ее словами.
- Нет.
- Тогда заткнись и оставь меня в покое. Я не в настроении шутить.
- У вас проблема с дисциплиной, помощник шерифа, - объявил Йорк и направился через стоянку к боковому входу в детский сад своей обычной петушиной походкой.
Анни заковыляла следом, споткнулась на ступеньках и приземлилась на гигантский собачий нос. Йорк издал вздох великомученика, помог ей встать и провел в здание.
Анни поняла, что в этом тяжелом костюме совершенно не способна двигаться нормально. К тому же через небольшие отверстия в пасти Макграфа ей удавалось разглядеть только ограниченное пространство. Милые детишки наступали ей на лапы и дергали за хвост. Один прыгнул на нее со стола, вереща, как Тарзан, и ухватился за большой красный язык, свисающий из пасти. А другой подобрался поближе и описал ей ногу.
К тому времени, как они закончили свое выступление в начальной школе Святого Сердца, Анни чувствовала себя как выжатый лимон. Йорк прекратил с ней разговаривать, но перед этим объявил, что доложит о ее поведении сержанту Хукеру, а вероятно, и самому шерифу. По его словам, она уронила репутацию собаки-полицейского.
Анни стояла на боковой дорожке рядом со школой, держа под мышкой голову многострадального Макграфа, и смотрела, как Йорк стремительно несется к патрульной машине. Прозвенел звонок, возвещающий окончание занятий, и ее обступили школьники. Они лаяли, строили ей рожи и дергали за хвост. Никто из них не торопился занимать места в ожидающем их школьном автобусе.
- Привет, Джози, как дела? - поздоровалась Анни, заметив на ступенях лестницы дочурку Памелы и Донни.
Малышка пожала плечами, крепко обнимая свой рюкзачок.
- Пропустишь автобус. Джози покачала головой:
- Я должна поехать в офис адвоката. У бабушки и дедушки там назначена встреча. Его вчера выпустили из тюрьмы. Мы не пошли в церковь, а поехали за ним.
- Его выпустили под залог? - удивилась Анни. Кто бы мог подумать, что Притчет пошевелится в воскресенье? Никто, вот в этом-то все и дело. Официально никто не работает, так что воскресенье - это отличный день для тайных маневров. Семье не хочется, чтобы на них накинулась пресса. Притчет не захотел расстраивать Дэвидсонов больше необходимого. У этой семьи среди избирателей куда больше друзей, чем у Маркуса Ренара.
Джози снова пожала плечами, спустилась по лестнице и направилась к игровой площадке.
- Я не знаю. Когда мы приехали домой, дедушка отправился на целый день на рыбалку. А когда вернулся, заперся в кабинете и не выходил оттуда.
Девочка не пошла на освободившиеся качели, а села на тяжелый металлический брус, огораживающий небольшой цветник. Анни бросила голову Макграфа на асфальт и устроилась рядом с ней, уложив поудобнее хвост.
Девочка сидела, низко наклонив голову, волосы густой волной упали на лицо, скрывая его. Когда Джози наконец заговорила, ее тоненький голосок дрожал:
- Я так скучаю по мамочке...
Анни обняла малышку за плечи.
- Я знаю, что ты скучаешь, детка. - Она прижалась подбородком к макушке Джози. - Я очень хорошо тебя понимаю. Мне так жаль, что все это с тобой случилось.
- Я так хочу, чтобы мама вернулась, - всхлипнула Джози, уткнувшись головой в мех костюма, - но она никогда больше не вернется. Сестра Селеста говорит, что мне не следует сердиться на Господа, а я сержусь.
- Не волнуйся о Господе. Ему еще за многое придется ответить. На меня ты тоже сердишься?