— Жизнь всегда уходит тихо. Громкой случается лишь расправа. А чтобы впредь внимательнее были, без наказания не останетесь. Строгий выговор Вам обеспечен. Еще один случай, и Вас выбросят из нашей системы.
Целых три месяца не получал Егор премиальных, но полоса неудач коснулась в тот год каждого сотрудника.
Зэки, словно озверев от неволи, уходили в бега, сметали на своем пути любую помеху. Соколов увеличил охрану. В зону привезли матерых сторожевых собак. Любая из них, шутя, могла справиться с кем угодно. Вышки, забор и ограждения держались под постоянным контролем. Сквозь них даже муха не могла пролететь незамеченной. И все же зэки не расставались с мечтой о воле и побегах.
Едва отвернулся охранник, зэк уже нырнул в море и, не высовывая головы, плыл, греб к судну, стоявшему на рейде под погрузкой. Неважно чье оно, главное — добраться. Не удалось уплыть морем, пытались уехать на барже, спрятавшись в коре, между сортиментов. Вот так же удалось троим просочиться в Поронайск. Загруженная баржа ни у кого не вызвала подозрений, а когда в зоне хватились беглецов, они уже успели переодеться, позаимствовав у горожан с веревок всю необходимую одежду.
Редко уезжали домой вовремя сотрудники зоны. Чаще привозил их катер с большим опозданием, злых и усталых. В таком состоянии скорее доползти бы до койки и забыться до утра во сне. Но и он перестал быть безмятежным. Все чаще мерещились оскаленные морды псов, перекошенные злобой лица зэков, подкопы под забором, перекусанное проволочное ограждение, сигнальные огни катера, нагоняющего беглецов и соленая брань из рупора, требующего вернуться.
Егор даже ночью вскакивал от всех тех кошмаров, шел на кухню, выкуривал пару сигарет, радуясь короткому домашнему теплу.
— Егорушка, ты хоть на дочку глянь. Смотри, какая она большая! Скоро в школу пойдет. Знаешь, как много стихов и песен выучила? Во дворе ее все любят,— говорила Тамара.
— Уже в школу? Как же так быстро? Вчера родилась, а завтра учиться?
— Растет егоза! Ох, и упрямая! А озорная, хуже мальчишки,— добавила теща.
Егор подходит к постели дочери, гладит крутые кудряшки. Оля на миг открывает глаза, улыбается отцу и снова засыпает.
— Я обещала дочке, что ты скоро отведешь нас в кино или в театр,— заглянула в глаза жена.
— Милая моя девочка! Как был бы рад выполнить твою просьбу, но я возвращаюсь с работы уже к последнему звонку. Устаю так, что ни одного фильма не увижу, засну в зрительном зале, и тебе будет неловко. Если хотите, сходите без меня,— просил Егор.
— Еще чего! Я ей пойду, свиристелке! В кино захотелось. Иль позабыла, что замужняя? Иль в доме телевизора нет? Садись и смотри, чего хочешь. Почему в кино нужно переться? Еще в театр настропалилась. Нешто дурные деньги завелись? Лучше мужику костюм справь! В чем ему по твоим киношкам бегать? Все в том костюме, в каком с тобой регистрировался! Так ить совестно. Сколько лет прошло? Ты как королева одета, а он все с голой задницей. Разве такое мыслимо? И как терпит? Весь обносился, оброс. Если я его под руку возьму, все поверят, что он дед мой!
Егор от такого комплимента мигом в ванной закрылся. Мылся, брился, чистил зубы, стриг ногти. Вышел сверкающий.
— А все равно в моих тапках! — заметила теща и укорила дочь,— до сих пор пижаму мужику не купила. Срамотища единая!
Теща всегда поддерживала Егора. Дочку ругала, высмеивала, не щадя. Не любила и двух ее подруг, приехавших в Поронайск из Благовещенска почти одновременно с Тамарой.
— Че на их глазеешь? Ты — замужняя, они — одиночки. Нет меж вами общего. Что у холостячек на уме? Мужики и тряпки!
— Мам, они — прекрасные врачи, серьезные девушки. Не хотят выходить за первого встречного. Разве можно осуждать за это? — урезонивала Тамара мать.
— Да пошли они в задницу! Какое мне дело до чужих баб? Но и ты с ними не смей вязаться. Не позорься! Глянь на них: мимо этих непутяг дворняги проскакивают, краснея до самого хвоста, закрыв глаза лапами. Или неправду говорю?
— Мам, не надо лишнее наговаривать!
— Чего? Это я брешу? Да как смеешь перечить? У твоих подруг все исподнее наружу. Трусы и лифчик на виду. К чему юбки, которые сраки не прикрывают? Даже сиськи поверх кофт лезут заместо воротника! Срам единый! На голове - воронье гнездо! Какой путний мужик на них глянет? А коль увидит, со страху до ночи не дотянет! Не приводи их в дом! Сама с ними рядом не появляйся, совесть поимей! — кипела теща.