Манчини, молча, пересек кабинет.
- Может я зря отказался? - Билли кивнул на бар.
Бакстер повернулся, посмотрел прямо в глаза друга и снова медленно повторил:
- Я передумал.
Манчини улыбнулся доброй, простодушной улыбкой. Сейчас он походил на итальянского мальчика-непоседу, которого застукали на месте преступления: негодник украл сигарету или расколотил любимую кружку отца. Манчини приблизился к Бакстеру вплотную - Хаймена обдало запахом вчерашнего разгула - намотал на руку длинный конец галстука, притянул мощную тушу к себе и тихо-тихо совершенно искренне проговорил:
- Я никогда не осуждал тебя. И сейчас поступлю так же. Передумал? Что ж… Давай забудем обо всем.
Он вытащил из кармана пузырек с желтоватой жидкостью и направился к окну.
Бакстер вспомнил, как Билли поделился вчера трудностями раздобывания препарата; мало того, что нужно хорошо заплатить, надо еще напоить кое-кого, иначе не выйдет. Сейчас Бакстер понял: всю ночь Билли поил неизвестных, чтобы к утру стать обладателем этого пузырька.
Манчини приблизился к окну, распахнул створку. Бакстера окатило теплой волной нагретого воздуха. Или захлестнула благодарность? Или страх, что сию секунду Манчини вышвырнет пузырек, разогрел Хаймена? Он бросился к Билли, вырвал пузырек.
- Прости… Дрогнул… По глупости… Сделаем все, как решили…
Манчини направился к бару, разлил по стаканам, молча выпили. Каждый понял: назад пути нет. Решено.
Манчини ловко раскрыл упаковку со шприцами, повернулся к окну, ближе к свету. Через минуту пузырек полетел в корзину. Билли заметил, как Бакстер тут же нырнул вниз, схватил пузырек, бросил в распахнутое окно - на тротуаре стеклянного крошева не сыскать. Манчини одобрительно усмехнулся: Бакстер взял себя в руки - хорошо - озаботился тем, чем и Манчини не успел, зачем разбрасывать пузырьки в кабинете?
Манчини рванул ручку холодильника, уложил упаковку, чавкнул толстой дверью, обитой пористой резиной.
- Всего четыре шприца, все заправлены, совершенно одинаково, на всякий случай. Для дела хватит одного.
Бакстер окончательно овладел собой, широко улыбнулся, пошутил. Поговорили о партиях экспериментальных образцов, Манчини предложил кое-что изменить в технологии, а потом долго смеялся, пересказывая какого страха старикашка Стэмпхэд нагнал на полковника Монсона. Полковник напоминал зажаривающуюся яичницу - шипел, надувал щеки пузырями и в конце кондов застыл, потеряв дар речи.
Пришло время заняться дверью на черный ход. Как и предсказал Манчини, все оказалось несложно; дверь открыли в считанные минуты. Бакстер принял, как должное, что в сумке, которую притащил Билли, оказался нужный инструмент.
Днем отобедали в ресторане для избранных. Платил Бакстер: и не объяснишь почему, но состояние превосходное; шутил он больше обычного и со стороны казался безобидным толстяком, милейшим и располагающим.
Салли позвонила из аэропорта, как раз тогда, когда Бакстер появился в рабочем кабинете после обеда. Салли мастерски сыграла роль образцовой жены: терпеливо поучала Хаймена где что в холодильнике и как обращаться с плитой, если пульт начнет барахлить, напомнила - поливай цветы и не забывай кормить Багси - маленького попугая. Бакстер кивал, глядя на Манчини. Тот после обеда приободрился и напевал под нос.
В кабинет заглядывало солнце, лучи прыгали по толстым пальцам Бакстера. Попрощаться с женой он толком не успел, объявили посадку и Салли, выкрикнув невразумительное, повесила трубку.
Манчини собрался к себе поработать, просмотреть бумаги, дать разнос подчиненным. Бакстер одобрял манеру поведения Билли с нижестоящими. Тот никогда не повышал голос, не позволял себе резких суждений, ласкал провинившегося отеческим взором и в конце беседы уверял: «Посмотрим, чем можно вам помочь». Страшнее слов в компании никто не знал. Они означали, что через сутки служащий получит конверт со словами: «Сожалеем, в ваших услугах больше не нуждаемся». Манчини с самого начала, со дня организации фирмы настоял: никаких профсоюзов, платить по максимуму, но самим решать кому и за что, Билли всегда уверял: не надо жалеть, - ничего кроме вреда. Он уже стоял у двери, когда Хаймен робко (в деле с Салли он смирился, что Манчини - лидер) поинтересовался:
- Когда мне лететь? Завтра? Послезавтра?
Билли подумал, хлопнул в ладоши:
- Не спеши. Подари ей день-другой. Для нас таких дней - тьма, а для нее?… Сам понимаешь…
Бакстер попросил Билли заехать вечером: сидеть дома одному невмоготу, бродить по пустым комнатам и прикидывать в тысячный раз, как он приближается к Салли?