Кожа знакомо покрылась колючими мурашками, пальцы слегка подрагивали, дыхание сбилось. Она закрыла глаза и медленно-медленно выдохнула, а потом постаралась приготовиться к его ярости, потому что чувствовала его гнев за сотни вёрст. Если Андрей в хорошем расположении духа, он шагает твердо, решительно, не таясь ни от кого, может даже насвистывать что-то себе под нос. А когда зол, он словно перестаёт быть человеком, он не идёт, а крадётся, будто выслеживает добычу, ищет в воздухе её запах, слабые места, чтобы поразить одним точным и просчитанным ударом…
Вот и сейчас ударил. Да так больно, что она и понять ничего не успела, только испуганно вскрикнула, тут же подавившись воздухом и пытаясь отдышаться. Неужели пнул? Пнул сапогом в живот! За что? Катя испуганно замерла, прижимая колени к груди и с трудом глотая слёзы. Голову кружило от боли, казалось, она даже не чувствовала опоры под собой, не сознавал, где край, с которого можно сорваться и упасть, не собрав потом костей.
— Чего молчишь? — прозвучало над головой злое и разъедающее ненавистью.
— Не спросишь, за что?
— Наверняка за дело! — хрипло произнесла Катя, стирая с лица слёзы.
— Даже не сомневайся! Я теперь всё знаю! — хмыкнул Лютый, опускаясь рядом с ней.
— Здорово! — язвительно отозвалась Катя, не имея ни малейшего представления о том, в чём она, по его мнению, так провинилась.
— Да, я вот тоже обрадовался, когда узнал, что по городу кто-то распускает сплетни, будто дочь графская жива! — заявил Андрей, опуская тяжёлую ладонь на её голову и обманчиво ласково перебирая мягкие пряди её волос.
— Это не я, — холодея от ужаса, прошептала девушка.
Пальцы в волосах сжались в кулак и потянули вверх, будто он хотел заглянуть ей в глаза, несмотря на темноту. Она с удивлением поняла, что он вовсе не пьян, и от этого стало только страшнее.
— Я вот тоже так подумал. Решил, что это твоя подруга с куриными мозгами воду мутит! — хмыкнул Лютый, сильнее стягивая волосы в руке.
— Ан нет! Старуха у пристани говорила о девушке с белой лентой на руке, примечательная, говорит, лента-то — в косичку сплетённая, да бусиной синей украшенная — ничего не напоминает?
Катя вздрогнула. Браслет в виде косички с яркой бусиной Лютый подарил ей два года назад, когда Кате исполнилось шестнадцать, сказал, что это будет сигналом для всех, кто его знает, что её трогать и обижать нельзя — своего рода защита. Катя не кичилась этой вещицей, всегда носила под рукавом и редко демонстрировала, но и снимать не смела — Лютый бы того не понял. Два дня назад она потеряла браслет: обыскалась кругом и не нашла, а сегодня случайно разглядела бусину между половицами, потянула и достала пропажу. В голову вдруг ударила мысль, что нашла она её рядом с тайником и что сама она давно в него не лазила.
Тревожные догадки, словно кошки, скреблись в груди острыми когтями и норовили вырваться.
В это время Андрей схватил её свободной рукой за правое запястье и скользнул холодными пальцами по нежной коже, тут же отыскав свой подарок на её руке.
— А вот и главная улика! Думаешь, я много кому такие раздаю? — прошипел на ухо.
— Это не я! — от отчаяния и досады, Катя вцепилась в его руку, царапнула кожу ногтями, вынуждая освободить запястье. Вскрикнула, когда он снова грубо дёрнул её за волосы и притянул к себе.
— Скажи правду. Скажи. Мне. Правду! — угрожающе потребовал Лютый.
Он слегка ослабил хватку и она вырвалась, однако сжатые в кулаки руки не позволяли думать, что опасность миновала. Катя вскочила на ноги. Покачнувшись, она всё же заставила себя выпрямиться и расправить плечи. Андрей продолжал сидеть на том же месте, следил за каждым её движением.
— Не веришь, значит? Расправу вздумал учинить? Ты сегодня в роли палача? — голос её то и дело норовил оборваться, столько в нём было обиды и разочарования.
Лютый молчал.
— Ну? Давай! Повтори это снова: Я. Тебя. Предала! Хотела сбежать! Распускала сплетни за твоей спиной! Скажи это? Повтори свой приговор! Я лгунья, Андрей? Лгунья? Я?... — голос дрогнул и затих, словно оборванная струна. Катя и не заметила, как оказалась у самого края. Но, сказав последнее слово, вдруг осознала, что готова решиться и спрыгнуть, лишь бы это всё прекратилось, лишь бы он перестал терзать её.