— Я не расскажу им правду и не собираюсь никому ничего отдавать! Ты и сама этого не хочешь, помнишь?
— Помню, но я никогда не понимала, почему ты ни разу не попытался заработать на мне за все эти три года?
— Тебе и не надо понимать! — отмахнулся Андрей. — Теперь тебе придётся делать свою ложь правдой: учить подружку графским премудростям, рассказывать о своей семье и детстве.
— Зачем? — удивленно и встревоженно заёрзала в его руках девочка.
— Крайновы, как вы обе заявили, могут вернуться, и ребята точно не упустят возможности сорвать куш. Да и твоя подружка только об этом и мечтает! Так почему бы не помочь им всем: она станет барышней, ребята озолотятся, а я избавлюсь от этой занозы раз и навсегда!
— Ты же знаешь, почему я сбежала? Не думаю, что мой отец ждёт меня, он хотел убить меня! Я вовсе не собиралась по-настоящему выдавать Настю за графиню — она мне как сестра, Андрей!
— Ну-ну, поживём, увидим, Лена, — шепнул на ухо Лютый.
Девочка вздрогнула, впервые за три года услышав, как к ней обращаются по имени.
Глубоко вдохнув запах её волос, Андрей не хотя разжал руки.
— Иди, и не забудь: они должны увидеть в твоей подружке настоящую барышню, иначе Рыжий своего не упустит и доберётся до неё!
— Он и до меня может добраться! — горько усмехнулась девочка.
— Ошибаешься! Он сегодня же поймёт, почему ему никогда не добраться до тебя! — словно отмахнулся от её тревог Лютый.
— Но ты разрешил ему, сказал, что не против… — она замолчала, вдруг поняв, что эти слова почему-то по-особому ранили её.
— Ты можешь это изменить всего одним поцелуем! — беззаботно улыбнулся Андрей.
Тёплые, немного обветренные и потому шершавые губы коснулись её горла. Катя обернулась, отстранилась, насколько это было возможно. Холодные серо-голубые глаза напротив смотрели на неё изучающе, не было в них сейчас ни злости, ни раздражения, но и тёплыми они не казались. Наверное, это было просто невозможно.
Она очень хорошо понимала, что выжила на улицах только благодаря Лютому и что, как бы жесток он с ней ни был, никто другой никогда не мог причинить ей вреда. Каждый знал, что она имеет защиту. И он давал ей понять, что теперь всё изменится. Теперь она должна платить ему своей взаимностью, должна перестать воспринимать его странную и грубую помощь, как что-то само собой разумеющееся, ведь он ни для кого никогда не делает ничего подобного. Она понимала, что Настя лишний рот, который действительно скорее приносит проблемы, чем пользу, и что её подруга здесь все эти месяцы только потому, что Лютый позволяет это. Он и сегодня промолчал и не уличил Катю во лжи. Совершенно неважно, что именно заставляет его лгать своей стае — он делает это для неё, таковы проявления его заботы и участия — грубые, нередко болезненные и обидные, но в этом вся его суть.
Поэтому, сдавшись, она наконец расслабилась, опустила веки в знак согласия и не попыталась оттолкнуть Андрея, когда он снова поцеловал её.
Дорогие мои! Извините, что иногда теряюсь! Очень хочется знать, заинтересовала ли вас моя новая история!
Кстати, скоро сделаем скачок во времени, где герои повзрослеют и окунутся в мир настоящих приключений и неприятностей!;)
Глава 5
Пять лет спустя
Это были редкие моменты затишья, когда остальные члены банды ошивались в каком-нибудь кабаке и без зазрения совести тратили добытое «непосильным» трудом. В такие дни убежище пустело, Катя, Настя и малышка Яся, которой исполнилось одиннадцать, могли бездельничать, тратить собственные монеты на сладости, мечтать о чём-то несбыточном, секретничать, жаловаться и строить козни своим обидчикам. Да, это, определённо, были счастливейшие минуты их не слишком радостной и насыщенной жизни.
Яська уже успела сжевать пряник, булку и пару яблок, выпить кружку парного молока и, как довольная кошка, свернулась в углу на своей лежанке. Короткие пшенично-золотистые локоны забавно торчали во все стороны, а светлые ресницы слегка подрагивали.
Катя испытывала к девочке материнское чувство долга и то и дело старалась хоть изредка побаловать малышку. Она ведь и сама попала в эту компанию в таком же нежном возрасте восемь лет назад и прекрасно понимала, как нелегко приходится малышке.
— Дрыхнет наша Белка, глянь на неё! — слегка приглушив голос, заметила Катя.