— Пусть спит, пока спится! Когда ЭТИ заявятся, не до сна нам будет! — вздохнула Настя.
Тут она, конечно, была права. Вернутся парни уже за полночь, наверняка будут шуметь, а то и драку затеют! Случалось, что и отбиваться от них приходилось, даже прятаться. Нет, Катю никто, кроме Андрея, и пальцем не трогал, но поди совладай с Лютым, особенно, когда он пьян и толком не понимает, что делает: дурная голова-то! А вот Насте приходилось спасаться и от Рыжего, и от Щербатого — эти двое порой совсем удержу не знали.
— Расскажи мне снова про того мальчика, герцога! Эта такая красивая история — вы будто были созданы друг для друга! — принялась упрашивать Настя.
— Глупости это всё, не выдумывай! — фыркнула Катя.
— Ну как же! А почему ж ещё вас столько раз сталкивала судьба? А свадьба? Помнишь, ты рассказывала, что в последний раз видела его в день свадьбы какой-то княжны? А венчание? Разве это не романтично? Думаешь, он сохранил ту брошку, которую тебе дала мама?
— Мы были глупыми детьми! С чего бы ему хранить испорченную безделушку, ещё и девичью? И мама не дарила её мне, ты путаешь: её дал мне отец и сказал, что она когда-то принадлежала моей матери! — Катя грустно вздохнула, нервно потеребила край серого платья, взгляд её невольно метнулся к тёмному углу, где под отломанной половицей всё ещё хранилась её маленькая тайна — сломанные золотые часы. Даже Настя не знала, что они здесь, и думала, будто памятная вещица юного герцога Богарне так и осталась в доме графа Крайнова, когда его маленькая дочь не вернулась с ярмарки.
— И тебе даже не любопытно узнать? Ну же, признайся, ты хотела бы повстречать герцога? Он наверняка красив!
— Я давно перестала думать о прежней жизни, Насть! И тебе пора перестать. Вон Рыжий из-за тебя совсем усох: ни пьёт, ни ест, за чужими юбками не увивается! — Катя, конечно, преувеличивала, ибо аппетит у Рыжего по-прежнему был отменным, однако кое в чём она была очень даже права. Хулиган и разгильдяй, Ванька-Рыжий, на других девушек и не смотрел. Он из кожи вон лез, лишь бы Настю умилостивить да соблазнить, вот только та и не думает сдаваться — ни цветочками, ни сладостями, ни цветными лентами да бусами её не задобришь.
— Не пристало графине с дворовым шашни водить! — топнула ножкой подруга.
Катя улыбнулась, но спорить не стала.
— Ты главное Рыжему такого не говори!
Кажется, Настя и впрямь больше неё походила на графиню. У неё вон невесть откуда взялись и осанка, и манеры, и походка лёгкая, женственная. А Катя? Катя лучше всего бегала, ныряла в толпу, словно рыба в людском океане: всех подмечая, никого не касаясь. Она и по деревьям лазать научилась, и в окно забиралась без единого звука, и по крыше прогуливалась, не боясь высоты. Какая из неё теперь графиня?
Наверное, повстречай её теперь тот герцог, ни за что не признал бы в ней дворянку: вытаращился бы как на обезьянку и презрительно сморщил нос — он так делал в детстве, когда ему что-то не нравилось.
— А что Лютый? Его ты теперь любишь? — вдруг спросила Настя, понизив голос и схватив подругу за рукав.
— Я к нему… привыкла! — задумчиво пожала плечами Катя, отводя взгляд.
— Привыкла? — излишне громко возмутилась подруга. — Это ещё что значит? Смотри, этот уже устал вокруг тебя на цыпочках ходить, он парень заметный: некоторые на него очень даже заглядываются. Вот возьмёт и бросит тебя? Что тогда будешь делать? А я? Я как же? Меня тотчас растерзают и выбросят! Нет, не дело это, Кать! Он такой злой и недовольный из-за тебя ходит! Прекращай ты эти игры играть!
— Злой? Из-за МЕНЯ? — теперь уже Катя была возмущена и раздосадована не на шутку.
— А из-за кого ещё? Тебя он не наказывает, а на других срывается! Постоянно!
Катя не стала спорить, потерла ноющее с утра плечо и проглотила обиду: не объяснишь этой дурёхе того, что между ней и Лютым творится, она и сама не знала, как это назвать! Не дружба уж, конечно, но и не любовь — не может любовь быть такой… жестокой!
Когда стемнело, Настя поспешила затаиться в небольшой кладовой под лестницей — обычно Рыжий спьяну её там отыскать не мог, а Катя прятаться не стала, она забралась на крышу и вытянулась в полный рост, заложив руки за голову и совсем не замечая протяжного скрипа старых перекрытий. Лёгкий летний ветерок щекотал голые ступни, слегка взъерошивал чёлку, дневной зной уступал место ночной прохладе, небо было сплошь усыпано звёздами, безмолвно мерцающими над головой. Катя всматривалась в них, представляла замысловатые узоры и вслушивалась, улавливая каждый посторонний шорох.
Она слышала, как подкрались мальчишки и один за другим забрались в старый, заколоченный домишко, как двое из них тяжёлыми кулями рухнули и почти сразу захрапели, а двое других принялись распевать дурацкие песни, слова которых она уже успела выучить наизусть. Слышала, как кто-то пятый запнулся, уронил стул и какую-то посуду и, осыпав их бранными словами, бросил чем-то в стену, и ещё, как почти беззвучно, легко и мягко ступая, подбирался к ней Лютый.