Уроки проплывали, будто на автомате; ученики писали корявым почерком на доске, выделяя орфограммы, Бобров слишком часто поглядывал на наручные часы и считал время до обеда. Когда класс уйдёт, учителя ждал тёплый чай с малиновым вареньем, контейнер с холодными макаронами с сыром и одиночество, потому что он не позволит никому войти в кабинет во время трапезы.
Девочка из девятого класса быстро подскочила к учительскому столу, подхватывая учебник, и говоря, что это её экземпляр. Варя Теребухина не отличалась особой жаждой к учёбе, дворник гонял её за курение на территории школы, а уборщицы жаловались на отвратительный запах, что появлялся в туалетах после посещения их данной ученицей. Александр тактично молчал, ведь знал, что в туалетах просто при перестройке здания в расчётах была допущена ошибка и канализация сильно пострадала. Как только последний ученик покинул кабинет, мужчина заперся изнутри, бормоча «ну наконец-то один», и щёлкнул кнопку на электрическом чайнике.
Уединиться в полной мере ему не дали: в дверь постучали, и педагог устремился открывать, понимая, что пришли не ученики. Показалось острое лицо Настасьи Вадимовны, она легко улыбнулась, будто ничего не произошло, и слегка отступила.
— Уборка кабинета, — достаточно мрачно произнесла Лера Шевцова, проникая в помещение. — Спасибо, Насть, помогла.
В течение последующих пяти минут Бобров, попивая горячий чай, наблюдал за девушкой, чья спина хрустела, когда она нагибалась. Не смотреть на неё он не мог — слишком уж усердно она работала, находя всякие бумажки и ворча на грязнуль, которые здесь учились. Когда крошки от печенья посыпались на костюм, Бобров незаметно их стряхнул на пол, и «тварь я дрожащая или право имею?» всплыло в сознании, отчего ботинок оказался аккурат на крошках. И хоть по Драгунскому всё тайное становится явным, учитель надеялся, что маленькое происшествие останется незамеченным.
Лера что-то бормотала себе под нос, волохая тряпкой по полу, а потом внезапно села на стул и разрыдалась, немало шокируя тем самым бывалого учителя. Они были заперты в тесном помещении, мужчина не знал, что делать, а потом браслет на запястье девушки издал звук — и вмиг слёзы высохли, а сама уборщица вернулась к работе.
— Это… как? — ошалело спросил Александр.
— Тайм-менеджмент, — умно заметила Валерия. — Ежедневно позволяю себе целую минуту на рыдания. Непозволительная роскошь, знаете ли.
— Чему вас ещё учат в этом вашем педагогическом колледже? — Боброву стало жарковато, и он позволил себе расстегнуть одну из пуговиц.
— Детей качать, кукарекать на парах и мастерски спать во время экзамена, — Валерия в это время вспоминала собственного преподавателя по детской литературе: для формирования у учеников выразительного чтения часто применяется техника «тарабарский язык», и когда было сочетание «кпто», педагог сказала, что надо исправлять ошибки в произношении, иначе дети начнут кукарекать, что женщина преклонного возраста и продемонстрировала. Ржали всей группой, не могли скрыть смеха.
— Как вы вообще до третьего курса доучились?!
Лера подняла взгляд на педагога, говорящий, что она студентка, а студенты способны совмещать сотню дел одновременно: и спать, и готовиться к экзаменам, и писать курсовую. Мужчина отвёл взгляд, а потом потянулся к тумбочке, доставая ещё одну кружку, хоть, в принципе, гостей в кабинете не любил, и поставил её на стол, приглашая девушку к себе.
— Раз уж мы тут с вами, да и к тому же оба педагоги, расскажите мне о ваших успехах в обучении, — проговорил Александр Игнатьевич. — На кого вы обучаетесь?
— Педагог начального образования, — девушка закинула пакетик чая в кружку и залила кипяток. Она предпочитала чай без сахара, потому что, чтобы размешать его, требовалось время, которого у бедного и голодного студента зачастую не было. — Сдаю конспекты уроков, сама их не провожу, всё не выпросить перевода хотя бы в эту школу, потому что далеко находится от колледжа, а мне работать надо.
— Ты живёшь одна? — кивок. — Получается, без родителей? — вновь кивок. — Тебе не сложно?
— Привыкла, — кратко ответила Лера, вливая в себя чай. Александр Игнатьевич чувствовал от неё запах хлорки, смешанный с ароматом лёгких духов, и на краткое мгновение её стало жалко — такая молодая, а уже справляется с трудностями жизни сама. Это вызывало очень сильное уважение и восхищение. — Хотя, конечно, есть моменты, с которыми я не справляюсь, ну, знаете, по хозяйственной части: лампочку-то вкрутить могу, но вот холодильник барахлит, винду переставить надо… в общем, руки у меня немного не из того места растут.